Гараж «Паука» был расположен неподалёку от гаража, в котором стоял полуразобранный мотороллер. Он был построен в самом конце ряда, протянувшегося через три ряда, от того места, где Павел с Сергеем только что оставили Антона. Место это было тихим, на отшибе у лесополосы. Соседний с ним гараж был не достроен, он стоял без ворот, и внутри всё заросло травой, и было забросано мусором, два следующих гаража, судя по всему, были заброшены. Возле них росла двухметровая крапива, а ворота лет двадцать никто не красил, и они покрылись толстым слоем ржавчины. Последние гаражи в ряду напротив, тоже не могли похвалиться посещаемостью. Судя по всему, кто-то в них ходил, так как выглядели они ухоженно, но «Паук» ни разу не видел этих людей воочию. В общем, место было тихое, поэтому и собирались большие компании выпить именно тут. Никто не жаловался потом на шум, и опасности попасться на глаза знакомым родителей практически не было. И именно поэтому о пребывании там Алексея Храмцова, Александра Кузённого по кличке «Пельмень» и Юрия Епишева, которого все звали «Филин», до сих пор никто не узнал.

Мотоцикл стремительно мчался к гаражу, и вдалеке уже видны были свежевыкрашенные створки синих ворот Укрытцева. Сергею показалось, что над ними блеснула лысая голова «Пельменя», но тут же исчезла из виду. Подъехав к гаражу, Павел заглушил мотор, и, не теряя не секунды, бросился открывать чёрный навесной амбарный замок. Раздалось два глухих щелчка, и створки распахнулись, так как были открыты изнутри. Взору ребят предстали три угрюмых и измождённых фигуры, которые несколько минут неподвижно стояли и смотрели на них, не веря в то, что их заточение закончилось. Павел, ждал, что друзья набросятся на него с проклятьями, а может даже с кулаками, но к удивлению его, эмоции у них были иными.

Саша Кузённый стоял в центре гаража в грязных запылённых брюках и с засохшими следами рвоты на спортивной майке. Глаза его блестели, и дрожала нижняя губа. Он стоял, еле сдерживая слёзы. Затем он подбежал к Укрытцеву и крепко обнял его.

– Шпасибо! – с неистовой искренностью, шепелявя, произнёс он, – шпасибо, что вспомнил пго нас! – после этих слов к ним подошли «Друппи» и «Филин» и все молча обнялись. У «Пельменя» не было передних зубов, он выбил их об руль своего старого запорожца, когда пьяный врезался в фонарный столб. Из-за этого у него были серьёзные проблемы с дикцией. Он присвистывал, произнося слова, а «Шипящие» и «рычащие» звуки у него не получались совсем.

Обнявшись с «Пауком», недавние узники попросили у него закурить, а потом «Друппи» попрощался со всеми, оседлал свой «Минск» и умчался домой, а «Филин», жадно втягивая сигарету, поведал Павлу и Сергею подробности ночи, проведённой в гараже: «Как ты уехал, я не помню, наверное, я спал. Проснулся в люльке от мотоцикла. Наши двухколёсные друзья уже стояли внутри, прислонённые к стене. Сильно хотелось пить, и я глотнул рассола из банки. «Друппи» в это время спал, вытянувшись на лавке в полный рост, а «Пельмень» сидел на деревянном ящике, уставившись в одну точку на стене, и грустил под какую-то невесёлую песню. Добиться от него внятного ответа на вопрос, куда вы делись, я не смог, поэтому мы просто молча слушали музыку и ждали вас. К полуночи проснулся Лёшка Храмцов и начал ныть, что ему пора домой. Калитку мы открыть не смогли, она была заперта снаружи. Тогда, мы решили попробовать распахнуть створки ворот и вытащили все задвижки из них. Ворота удалось оттопырить сантиметров на 10 от стены, дальше они не открывались, потому что между собой их плотно удерживал навесной замок снаружи. Но просунуть в эту щель «Друппи» мы не смогли. Если вдвоём надавить на ворота изнутри, то можно вытащить голову в этот проём, но всё остальное не пролезает, мы пробовали. Лёшка поставил деревянный ящик и долго пытался стоя на нём протиснуться наружу, пока у нас с «Пельменем» не ослабли руки и мы прищемили ему голову. Тогда он осознал всю безысходность нашего положения, сел на этот ящик и заплакал, предвкушая, что его ждёт дома. Мы тогда поняли все, что вы задержитесь, но не думали, что настолько.