Когда спустился ниже двадцати метров, то почувствовал упругое движение воды. Ноги в ластах потянуло в сторону. Обратил внимание на то, что стенки колодца внизу расходятся воронкой, а еще увидел черную дыру в стене и решил, что это, возможно, проход в соседнюю пещеру. Интересно, какова его протяженность? А вдруг этот тоннель окажется слишком длинным, или еще хуже – узким? Подумав с минуту, решил, что, не разведав все лично, ничего не узнаю и направился к его входу.

Чем ближе я к нему подплывал, тем отчетливее чувствовал хаотичное движение воды. Направление течения невозможно было определить. Меня тянуло то влево, то вправо. Я неосмотрительно подобрался к самому входу в подводный грот и в этот момент бешеный поток резко втянул меня в тоннель. Напор был настолько силен, что ничего нельзя было поделать – мои попытки плыть навстречу течению были тщетны. Изо всех сил вцепился в шнур, пытаясь с его помощью вернуться обратно, но меня швыряло из стороны в сторону, колотило об стенки грота. Это длилось до тех пор, пока я не почувствовал сильный рывок и понял, что страховочный фал оборвался! Видимо его перерезало острой каменной гранью. Поток увлек меня в недра горы.

Обрыв страховки был жестким ударом по нервам, но я понимал, что ситуация не та, чтобы волноваться о произошедшей беде – надо приложить усилия для своего спасения сейчас, сию минуту! Это в американском кино герои имеют время на то, чтобы хорошенько поорать и поблевать от испуга. Кстати, никогда не понимал тех, кто заблевывает все вокруг себя в мгновения панической атаки – это признак полной беспомощности и отсутствия мужества. Трусы на генетическом уровне, а что прикажете еще о них думать? В современных российских фильмах герои тоже подвержены рвотному рефлексу в любой стрессовой ситуации… Не верю, господа режиссеры! Со стакана водки, понимаешь, нормального россиянина не затошнит – дербалызнет и за руль садится – хоть бы хны.

Счет шел на секунды. Хорошо еще проход достаточно широк и его стены стали гладкими за тысячелетия непрерывной шлифовки водным потоком. Тело колотилось об них, и невозможно было ничего противопоставить этой силе… В какой-то момент меня с размаху ударило левым боком об каменный выступ. Гидрокостюм с треском порвался, и ледяная вода обожгла кожу, заполняя его изнутри.

Но и это было не так страшно. Нет, переохлаждение, конечно, тоже штука неприятная, но вряд ли летчик, катапультировавшийся из горящего в стратосфере самолета, задумается о вредном воздействии на его организм гипотермии, если его парашют не раскрылся. Больше всего сейчас я боялся за баллоны. Если с ними что ни будь произойдет, или оборвутся шланги подачи воздуха… Неистовый поток воды продолжал кружить меня, но на стены уже не швырял. Фонарь продолжал работать и поэтому худо-бедно освещал заполненный водой тоннель, по которому меня с бешеной скоростью несло в неизвестность.

Каменная труба стала расширяться. Я почувствовал, что напор воды слабеет, стабилизируется. И вдруг моя голова вынырнула на поверхность. Это было так неожиданно, что я выронил изо рта загубник. Фонарик осветил невысокую, но обширную полость. Если бы не эта пещера, то подземная река уволокла бы меня невесть куда. Здесь русло расширялось и изгибалось, что замедляло течение подземной реки, и я, не теряя времени, начал усиленно грести к берегу.

Мне повезло, что здесь было мелко. Ноги вскоре коснулись дна, и бороться с течением стало легче. Именно в тот момент я осознал, как сильно замерз – ступни в ластах онемели. Меня трясло. Затравленно дыша, я кое-как добрел до покрытого крупным зернистым песком клочка суши, и упал на его мягкую поверхность.