Вот он проплыл по ногам, освобождая их от черной жижи усталости и напряжения. Поднялся вверх по животу, проник в грудную клетку, ласковыми прикосновениями успокоил сердечную мышцу. Прокатился по рукам, проник в каждую клеточку моего организма…

Я переместился из реальности в иное измерение. Меня как будто вынесло вверх, выше самого неба, на границу с космосом. Подо мной медленно вращался вокруг собственной оси неописуемой красоты голубой, с синими пятнами морей и океанов, земной шар. Я тихо скользил по невидимой прохладной поверхности в произвольных направлениях. Подо мной проплывали знакомые очертания материков: Африка… Австралия… Евразия… Обе Америки… Время, как понятие, исчезло.

…Надо же было влезть в самый центр земли, чтобы научиться медитировать. Глубоко вдохнув холодного воздуха и полностью выдохнув, я почувствовал, что мое тело освободилось из капкана. Стенки грота уже не так туго обхватывали меня. Еле заметными движениями я протолкнул себя еще на какое-то расстояние и… вскоре свежее дуновение ветерка коснулось моей щеки.

Фонарик на секунду осветил проход впереди и – наконец-то! – стал виден черный провал выхода из шкурника. Жаль только, что надтреснутый вжик, изданный моим фонариком, оказался предсмертным. Что-то хрупнуло внутри прибора, и светоч приказал долго жить.

Дыхание срывалось, перед глазами вспыхивали искры… Тело сотрясала дрожь. Но мне удалось выползти из узкого лаза в кромешную тьму очередной пещеры. Я позволил себе какое-то время просто бездумно поваляться на холодном камне. Потом все-таки заставил себя сесть. Пояс с талии исчез. Карманы спортивного костюма были изодраны. Сам костюм – и куртка, и брюки, превратились в лохмотья. Термобелье еще держалось, хотя тоже изобиловало дырами. Но у меня оставалась зажигалка, хранившаяся на щиколотке под резинкой носка. Она была оснащена совсем уж микроскопическим фонариком, которого, возможно, хватит еще на полтора-два часа непрерывной работы. Газа в резервуарчике зажигалки, насколько я помню, было еще чуть меньше половины. Живем! Жаль, остатки сигарет исчезли вместе с сумкой. А курить от пережитого хотелось сильно.

Отдохнув в темноте, я встал и включил свой крошечный фонарик. Тусклый луч диаметром сантиметров в семьдесят показался мне лучом прожектора. Меня занесло в очередную пещеру-сбойку, напоминающую голландский сыр – столько в ней было дыр на разных уровнях. Я посветил в самую большую из них и различил в полумраке огромную глыбу, нависавшую над проходом – камень-чемодан. Место опасное, как я уже отмечал ранее. Нет уж, туда лезть не стоит. Столько раз можно рисковать жизнью? Боюсь, отпущенная доля удачи мною израсходована. И все же, шанс на спасение еще есть. Я не хочу быть раздавленным в лепешку каменной глыбой из-за глупой веры в чудо.

Острый язычок пламени зажигалки подрагивал, указывая мне прямо на проход с нависшей над ним глыбой. Нет, туда соваться не стоит. Я бродил по сбойке и поочередно проверял своим «индикатором» все встречавшиеся ответвления и щели, пока не нашел одно из отверстий, поток воздуха из которого заставил чуть-чуть накрениться пламя зажигалки. Может быть, мне только показалось? Голова кружилась от голода, глаза слезились, хотелось пить.

Заставив себя успокоиться, я шагнул в очередной черный провал. Сколько продвигался по нему, не помню. Помню только, что в кровь изодрал и так уже исцарапанные до костей коленки и ладони, так как большую часть пути мне пришлось преодолевать на четвереньках. Уперевшись в тупик, я глухо застонал, но, сжав зубы, развернулся и пустился в обратный путь.