Прокофий заметил, что после его слов на лицах ребят выразилось сомнение, но страх в их глазах боролся с явным желанием немедленно опробовать удивительную обувь. Как и следовало ожидать, Аспен сорвался первым. Через несколько минут внутренней борьбы он уступил-таки искушению и бросился к стайке кед, тускло освещающих темное пространство под аркой.

– Ну надо же, просто блеск! Откуда они у вас? – полюбопытствовал Аспен, обрадовано хватаясь за пару поменьше.

– Моя брошь может повторить любое волшебство, которое я уже видел, то есть создать такие же вещи, – ответил Тельман.

Прокофию даже стало немного обидно: почему Тельман сразу не рассказал ему, в чем тайна украшения? Интересно, где он взял этот предмет явно высшего колдовства? Неужели Тельман мог быть заодно с этим Скидлом?

Прокофию весь день жутко не терпелось поделиться с Тельманом впечатлениями о загадочном путешествии в Пространство Знаний. Однако все последние происшествия казались теперь куда важнее, и он не хотел лишний раз волновать друга. А друг, несомненно, хорош – любуется своей новой брошью! Пожалуй, их ждет разговор куда серьезнее, чем о Пространстве Знаний и «шипящих» кедах.

За все время их дружбы Прокофий видел от Тельмана разное: терпел его заносчивость, колкие шутки и необщительность, но все равно бесконечно дорожил им, и, само собой, во всем доверял. Прокофий мог бы с легкостью поверить во многое из того, что люди говорили о Тельмане, но только не в то, что он врет, да еще своему лучшему другу. На это, по мнению Прокофия, Тельман был никак не способен. Он помнил о том, что Тельман больше всего на свете дорожил семьей, а здесь, в Основании, именно Прокофий, Твинкл, Ману и Аспен были для него самыми близкими. Но, как видно, он ошибался, раз Тельман все же его обманул. Хотя, ведь строго говоря, Тельман ему не солгал, а просто кое-что утаил. Но Прокофий уже так завелся, что не мог остановить поток мыслей, осуждающих поступок друга.

– Давайте поговорим обо всем в Крепости, – меж тем уговаривал Тельман ребят поскорей отправляться в путь. – У нас уже и так мало времени, а этим двоим еще нужно вернуться домой! – кивком указал он на Прокофия и Твинкл.

– Ничего, я могу не торопиться, – нарочито спокойно произнес Прокофий, – переночую в твоей башне.

Он решил на время спрятать свое недовольство. А как только остальные разойдутся, они вдвоем наколдуют себе огромную грибную пиццу, пару стаканов шипучки и поговорят откровенно. Тельман, само собой, попросит у него прощения, а потом расскажет всю правду об этой загадочной магической вещице.

Но, похоже, у Тельмана были другие планы.

– Сегодня для этого не подходящие время, – отвел он в сторону взгляд.

«Значит, вот как?» – мысленно возмутился Прокофий, пока остальные надевали кеды и готовились выйти на улицу.

Обувь тускло светилась в сумраке и время от времени тихонько шипела, но стоило ногам ребят оторваться от земли, и шипение тут же затихало. Лица друзей казались одновременно и радостными, и взволнованными. Неожиданно кеды Твинкл как-то странно засияли и вспыхнули. Она чуть было не вскрикнула от испуга, но, увидев, что все обошлось, только нервно рассмеялась.

– Ну, что я вам говорил? Не стоило этого делать! – тревожно зашептал в темноту Прокофий. Он боялся, что колдовство Тельмана и его неиспытанной магической броши может навредить им, не говоря уже о «шипящих» кедах, которые без того были небезопасны – они с Тельманом своими глазами видели, как их подошвы взрывались!

– Ничего, пока долетим – не расплавятся, – беспечно махнул рукой Тельман и первым шагнул за ворота.