Тельман в ответ только равнодушно пожал плечами:

– Как скажешь.

А в это время над баром загорелась волшебная табличка «Пять чашек горячего шоколада со сливками». Это означало, что заказ друзей принят и вот-вот начнется магия приготовления той самой вкуснятины, которую так заманчиво обещало название бара. Вскоре горячие напитки полетели по воздуху к столику ребят. В широких белых чашках, ровной линией, не разливаясь, они чуть слышно шумели густой пеной, вырывавшейся из-под горы взбитых сливок.

– Готова спорить, что это мое! – обрадованно улыбнулась рыжеволосая девочка, появляясь на пороге кафе.

При виде ароматного напитка желтый взгляд ее больших глаз ярко вспыхнул. И, не успел хозяин поприветствовать новую гостью, как одна из чашек покинула воздушный строй. Взяв в руки теплую кружку, девочка уверенно пошагала к камину. Поставив сумку на стол, она с удивлением взглянула на Прокофия и Тельмана.

– Привет, Твинкл! – воскликнул Прокофий, чуть не подпрыгнув от радости: неужели чары сработали?

– Надеюсь, что придут и остальные, – шепнул ему Тельман, правильно истолковав восторг на лице друга.

Твинкл недоуменно вскинула светлые брови:

– Что это вы тут вытворяете? Я была неподалеку, выбирала платье для Бала. И вдруг ваши лица… они… появились прямо у меня перед глазами! Я словно вижу картину: вы вдвоем сидите за нашим столиком и зовете меня. Сначала я решила, что мне просто привиделось, все-таки уже вечер, я устала, и меня немного клонит в сон… – Она протяжно зевнула. – Но когда все повторилось снова, а затем еще раз и еще, я решила на всякий случай проверить и на минутку забежать во «Вкуснятину». И смотрите-ка, вы оба здесь!..

– Тише, Твинкл! – предостерегающе зашептал Прокофий и огляделся: не наблюдает ли за ними кто-нибудь? – Здесь не стоит слишком громко болтать об этом.

– Когда придут Ману и Аспен, мы все объясн… – начал было Тельман, но вдруг смолк, с подозрением уставившись на сумку Твинкл. Она странно зашевелилась, и из уголка показался крохотный черный нос. Он тщательно нюхал воздух, раскрывая сумку все шире и шире.

– Опилка! – обрадовался Прокофий.

В конце концов белая ласка Твинкл все же выбралась на свободу и, судя по всему, намеревалась окунуть нос в кружку Тельмана, только что приземлившуюся на его стороне стола. Но, к счастью, он успел пододвинуть чашку к себе.

– На столе никаких животных! – фыркнул Тельман, хватая ласку.

– Дай ее мне, – вызвался Прокофий.

Тельман, с отстраненным видом передавая ласку через стол, вытянул руки вперед так, что задние лапы Опилки неожиданно оказались прямиком в обоих кружках друзей, испачкав ее шерстку в густых сливках. Пушистый белый хвост недовольно полоскал воздух в пустом пространстве между чашками.

– Ты не можешь иначе, да, Тельман? – попеняла ему Твинкл, убирая ложкой верхнюю часть сливок со всех трех кружек.

В глазах Тельмана играла озорная улыбка. Заметив это, девочка собиралась что-то добавить, однако вид растерянной ласки, гневно дергающей испачканными лапами, до того насмешил друзей, что они просто не могли продолжать сердиться на Тельмана.

Взяв на руки зверька, Прокофий чмокнул Опилку в пушистый лоб, но увидел ее глаза и громко ахнул. Вместо обычных зрачков у ласки были… часы!

– Что это с ней? – Прокофий ошарашенно глянул на Твинкл.

– Да вот, приключилось на днях. Я опаздывала домой…

– М-м, а причем тут Опилка? – полюбопытствовал Тельман, улыбаясь и косясь на Прокофия.

– Узнаешь, если дашь мне договорить, – осадила его Твинкл, и тот замолчал. – Я старалась бежать быстрее. Чувствовала себя очень виноватой, ведь со мной такое постоянно – все время про все забываю.