– На санскрите этот камень упоминался как «Упала», что приблизительно переводится как «драгоценный камень», тогда как греческий термин «Опаллиос» и латинское слово «Опал» означали «увидеть изменение цвета», – решил похвалиться своими энциклопедическими знаниями Рудольф.

– Голубчик, – меланхолично вторил ему Лев Витольдович, – но не надо забывать, что опал одновременно считается целебным и, наоборот, убийственным, приносящим горе и разочарование. Все зависит от того, кто является обладателем опала.

Эта фраза его была предназначена скорее Борису Аркадьевичу, необычайно взволнованно слушавшему каждое его слово, что необычайно льстило ему. Поэтому он с достоинством продолжил:

– Опал многие тысячелетия весьма ценился людьми, но многие таинственные и трагические события, связанные с этим мистическим камнем, привели к убеждению, что носить его на теле очень опасно. Именно поэтому опал долгое время воспринимался как роковой камень. Многие, например, считали, что опал может привести его владельца к черной магии и даже отдать его во власть Сатаны.

После этих его слов все замолчали на некоторое время.

Неловкую паузу разрядил Иван Николаевич, который, вставая из удобного кресла, стал откланиваться:

– Господа, спасибо за хорошую игру, но, прошу простить меня, служба…

Все стали прощаться, обмениваясь дружескими рукопожатиями…

Когда гости разошлись, Борис Аркадьевич вернулся в гостиную и, держа в руке бокал, несколько раз прошептал: «Все зависит от того, кто является обладателем опала…»

Стремительно и безжалостно разорвав гнетущую тишину в квартире Арсения Пономарёва, симпатичного молодого человека лет двадцати пяти, старинные механические часы с кукушкой пробили полночь.

Сперва раздалось глухое шипение и довольно неприятный скрежет, словно кто-то тер наждачной бумагой по эмалированному тазу. Затем широко распахнулась небольшая полукруглая дверца в верхней части деревянного домика с циферблатом, и оттуда, словно пулька из игрушечного пистолета, вылетела черная металлическая кукушка с белыми эмалированными глазками.

Но поскольку ее лапки были прочно привязаны к корпусу часов медной проволокой, то, разумеется, никуда кукушка не улетела, а хрипло, словно выругалась, произнесла знаменитое «ку-ку». И так двенадцать раз.

После каждого очередного «ку-ку» раздавался глухой звук гонга, словно аккомпанемент металлической певунье.

Откуковав наконец полночь, кукушка с равнодушными белыми глазками так же стремительно, как и выскочила недавно, скрылась в своем логове, и полукруглая деревянная дверца с хрустом захлопнулась за ней.

Когда наконец все стихло, сидящий на старом рыжем флоковом5 диване Арсений Пономарёв, словно пробудившись ото сна, устало зевнул, потянулся и, с неохотой встав с дивана, сперва поднял с пола выпавшую из его рук старинную книжицу, похожую на пухлую школьную тетрадку, потом медленно подошел к часам, сложил руки на груди и, словно задумавшись о чем-то далеком, долго смотрел затуманенным взором на закрытую дверцу, за которой только что скрылась неутомимая кукушка.

Через несколько мгновений, очнувшись от внезапного оцепенения, Арсений протянул руку к металлическим кружочкам на цепочках и аккуратно потянул их по очереди вниз. Металлические «еловые» шишки на конце каждой цепочки поползли вверх. Когда они достигли нижней панели домика, Алексей удовлетворенно хмыкнул и вернулся на диван.

Спать ему категорически не хотелось. И хотя сегодня Арсений встал непозволительно рано, аж в семь утра, но заставить себя лечь в кровать сейчас он так и не смог. Мысли, одна другой тревожнее, заполняли его мозг и стучали маленькими невидимыми молоточками, словно стая неугомонных дятлов.