Это был удивительный день. У меня вообще не было желания возвращаться домой. Какой-то человек с лицом, прикрытым широкой тульей шляпы, наблюдал за мной с другой стороны улицы. Я включил двигатель и включил радио в автомобиле. Как раз передавали песенку:

Когда я выехал из Лафайет Роуд и свернул на север, в сторону Аллеи Квакеров, на северо-востоке над горизонтом уже собирались грозовые тучи, как будто стадо темных, покрытых шерстью бестий. Прежде чем я доехал домой, тучи уже закрыли небо. Первые капли дождя уже ударяли по капоту автомобиля.

Я пробежал по садовой дорожке, натянув плащ на голову, и выгреб ключи из кармана. Дождь шептал и шелестел в сухих стволах, опутывавших дворик. Первые, еще не слишком сильные порывы ветра начинали дергать кусты лавра у дороги.

Я как раз вкладывал ключ в замок, когда услышал женский шепот:

– Джон?

Я был парализован ледяным страхом и только еле успел повернуться. Сад был пуст. Я увидел только кусты, заросшую травянистую площадку и нарушаемую каплями дождя поверхность садового пруда.

– Джейн? – громко спросил я.

Однако никто не ответил, и обычный рассудок подсказал мне, что это не могла быть Джейн.

Однако дом выглядел как-то иначе. Мне казалось, что я чувствую чье-то присутствие. Я повернулся к саду и, моргая глазами под лупящими каплями дождя, пытался все же понять, в чем заключается разница.

Я влюбился в этот дом с первого взгляда. Меня восхитил его готический силуэт от 1860 года, слегка неухоженный вид, окна с ромбоидальными стеклами, оправленными в свинец, каменные парапеты, вьюнок, оплетающих двор. Дом построили на фундаменте более старого дома, и старый каменный камин, который теперь стоял в библиотеке, носил дату «1666». Но сегодня, слушая, как дождь лупит по позеленевшей черепице и оконная рама беспокойно поскрипывает на ветру, я начал жалеть, что не выбрал себе более уютного жилища, лишенного этой мрачной атмосферы кающихся призраков и воспоминаний.

– Джон? – раздался шепот; но может быть, это был только ветер. Черные тяжелые тучи висели теперь прямо над домом. Дождь усилился, желоба и водостоки хихикали как стадо демонов. Меня охватило морозящее кровь в жилах предчувствие, что мой дом посещается каким-то духом, который не имеет права появляться на земле.

Я обернулся на садовой тропе, а потом обошел дом кругом. Дождь промочил мне волосы и лупил по лицу, но прежде чем войти внутрь, я должен был увериться, что мой дом пуст, что в него не забрались хулиганы или взломщики. Я так себе это объяснял. Я продрался через заросший сорняком сад к окну салона и заглянул внутрь, прикрывая глаза ладонью, чтобы лучше видеть его внутренность.

Комната казалась пустой. Холодный серый пепел устилал кострище камина. Моя чашка стояла на полу, там, где я ее оставил. Я вернулся к парадному входу и прислушался. Капли дождя падали мне за шиворот плаща. Через тучи пробился луч света, и поверхность садового пруда на мгновение заблестела, как будто усыпанная серебряными монетами.

Я все еще стоял под дождем, когда, разбрызгивая грязь, в аллее проехал на шевроле один из моих соседей. Это был Джордж Маркхем, живший у Аллеи Квакеров под номером семь со своей женой-калекой Джоан и множеством истерических лающих карликовых псин. Он опустил стекло и выглянул из машины. На его шляпе был пластиковый чехол от дождя, а на его очках поблескивали капельки воды.

– Что случилось, сосед? – закричал он. – Принимаешь душ в одежде?

– Все хорошо, – уверил я его. – Мне показалось, что какой-то из желобов протекает.

– Следи за собой, иначе простудишься до смерти.