Хммм... Не вышло. И чему это Вацлава так радуется?

— Я не знаю, как это сделать, — опустила я голову. — Не думала, что такое вообще возможно!

— Естественно, возможно, — развёл руками господин Гройцер. — Вы же ведьма.

— Я — учительница.

— Одно другому не мешает, — пожал он плечами.

А я про себя подумала, что многие мои ученики вполне бы с ним согласились. Помню, бабушка говорила — тому, кто наш род обидит, обязательно «прилетит». Я ещё смеялась.

Может, и впрямь в нашем роду... Ведьмы были?

Допустим. Плюс — волшебный мир, или мир моего воспалённого, спящего в коме сознания — неважно! Итак, что пожелаю — всё сбывается. Тогда почему поджарить яйца и согреть молока голодному ребёнку у меня не получилось, а проклясть троих — пожалуйста? Неужели я... настолько злая ведьма? Тогда меня к детям вообще подпускать нельзя.

— Понятно, — вздохнул король и обернулся к господину Гройцеру: — Прервёмся на завтрак. Вы с нами?

— Слушаюсь, ваше величество.

— А баронесса пока посидит в подвале и очень хорошо подумает. Вы же хотите сохранить голову на плечах?

Бывшая любовница с интересом рассматривала короля — так, словно видела его впервые.

Стук в дверь. Уже знакомый мне паж внёс поднос, накрытый салфеткой.

— Благодарю, Лард — король откинул салфетку и опрокинул в себя успокоительное зелье.

Его величественно предложил мне руку, кивнул Гройцеру, пожелал баронессе хорошего дня.

Вацлава пыталась ему ответить (должно быть, пожелать того же, только в более бурной форме) — слизни так и запрыгали в ведро. Стефан, склонив голову, несколько секунд полюбовался на облачка пепла (жареные слизни ожидаемо превращались в прах, подобно любой приготовленной пище), вздохнул и гордо удалился. Завтракать.

— Не пойму, чего вы испугались, — спросил он, галантно ведя меня по длинному, жутковатому коридору.

Здесь гобелены изображали кровавые сражения, что не совсем соответствовало рассказам короля о том, как он старается вести внешнюю политику мирным путём. Вскоре я поняла, что картины изображали историю — убийства сменялись мирными переговорами с передачей набитых золотом сундуков. Тем не менее, на мой взгляд, такое количество крови и насилия странно. Интересно, что именно пытался донести художник, занимавшийся отделкой замка? Кровь — повышает аппетит? Вполне возможно, ведь гобелены очень старые — тёмные времена и всё такое. Мясо с кровью. Несчастное королевство и не подозревало, видимо, что в будущем стейк повар не поджарит никак — ни средне, ни полностью, ни с кровью.

— Наташа? — его величество остановился и посмотрел мне в глаза.

— Я боюсь подвалов в замках, — честно призналась.

— А также клеток и допросных? — проявил чудеса интуиции король.

— Именно.

— Успокойтесь. К вам всё это не имеет никакого отношения. Другое дело — баронесса. Здесь имеет место быть преступление. Вацлава очаровала и меня, обманом втёрлась в доверие к принцессе и подвергла жизнь наследницы опасности, — король стиснул кулаки.

— Могу я задать вопрос, ваше величество?

Мужчина кивнул.

— Баронесса говорила о скором замужестве принцессы. Это правда? Она же ещё ребёнок!

— Вопрос? — усмехнулся король. — Больше похоже на... протест.

— Именно! — не стала спорить.

Конечно, я протестую! И отстаиваю права ребёнка. В конце концов, это часть профессии, я — педагог!

— Злата не удержит страну в одиночку, — вздохнул король. — Ей уже шестнадцать, а она бегает со своей глупой собакой. Завязывает бантики и... вбила себе в голову, что хочет быть магом.

— Так это же хорошо, — сказала я, а про себя подумала, сколь велика разница в восприятии детей моего мира и этого... про́клятого королевства, существующего вопреки всем законам логики.