Нужно бы вежливо раскланяться и убраться подобру-поздорову, но заело. Язык мой – враг мой.

– Уважаемая, я всего лишь третий день в Снорке, – на едином дыхании выпалил Туран. – И до сего момента не имел чести знать вас лично. Позавчера вечером вы соизволили разочаровать отца и проигнорировали его просьбу.

В библиотеку, если вы изволили заметить, я пришёл за знаниями и только за ними. Коль я так противен вам, то всё, что от вас требовалось – остаться за книжными шкафами вне пределах моего внимания.

Ух! Туран перевёл дух.

– Разрешите откланяться и всего вам наилучшего, – Туран самым решительным образом повернулся к вигоре Шандар спиной.

Благородный гнев старшей дочери губернатора волшебным образом испарился. Ему на смену пришли удивление и растерянность. Так ей и надо! Туран прибавил шагу. Разводить амуры с дочерью губернатора – упаси господи.

Нишран Ангоро из рода Лиав бесшумно вошёл в Обитель Пресвятой матери, в самый большой, самый величественный зал дворца Владыки нишранов. На каменном прямоугольном постаменте возвышается она – Пресвятая мать всего сущего. Мастера глубокой древности вложили в её образ всю душу, всё умение, любовь и веру. Пресвятая мать словно обычная смертная женщина стоит опустив натруженные руки. Взгляд её с печалью и любовью смотрит на каждого, кто входит в её обитель. Кажется, ещё немного и из её каменных глаз польются самые настоящие слёзы. Ангоро медленно опустился перед богиней на колени и склонился ниц. Если бы не она, если бы не её божественная помощь и защита.

Больше двадцати лет назад Ангоро из рода Лиав была оказана большая честь – его приняли в Гвардию посвящённых. Больше двадцати лет он живёт в Нсече, в единственном городе нишранов, но всё равно не устаёт восхищаться величием и размерами дворца Владыки. Служба в Гвардии трудна и сопряжена с лишениями и опасностями. Зато он обладает огромной привилегией созерцать лик Пресвятой матери хоть каждый день. Далеко не каждому нишрану выпадает честь хранить покой великой богини.

– Ангоро, ты пришёл?

Ангоро повернул голову. Факелы на стенах Обители мерцают неровным светом. Из боковой ниши медленно вышел Владыка, земной повелитель и учитель народа нишранов. Белый балахон мешком висит на его тонких плечах. Костлявые руки с трудом цепляются за длинный посох. Повелитель нишранов передвигается маленькими неуверенными шашками. Владыке Бугу из рода Сертим недавно исполнилось восемьдесят шесть лет – неслыханное для нишранов долголетие. На его памяти нишраны покинули берега гостеприимной Рунии и были вынуждены обосноваться здесь, на холодных и неприветливых Доупарских островах. Годы подточили тело Владыки, но они не властны над его разумом и могучим духом.

– Я здесь, Владыка, – перед правителем нишранов Ангоро благочестиво склонил голову.

– Печальную весть поведаю я тебе, – глубоко запавшие глаза Владыки уставились на Ангоро. – Один из людей узнал тайну сокровищ наших проклятых.

– Как? Как это случилось? Владыка!

Дурная весть кузнечным молотом долбанула по голове. В глазах помутилось. Страшная, самая страшная тайна народа нишранов оказалась под угрозой разоблачения.

– Увы, сын мой, – Владыка сгорбился ещё больше, – мы стремились во что бы то ни стало сохранить в тайне проклятые сокровища наши и переусердствовали в стремлении своём. Юный нишран, в наивном невежестве своём, продал ключ от них человеку. Я простил его, ибо юноша не ведал, что творил.

Владыка неподвижен, только сипящее дыхание выдаёт его волнение.

– Сын мой, – Владыка вновь поднял глаза, – тяжкую ношу взваливаю я на плечи твои. Тебе и только тебе по силам вынести её. Ты – наш единственный мыслечтец. Тебе веданы переживания и думы не только нишранов, но и людей. Ты должен сделать всё, чтобы люди так и не прознали о проклятых сокровищах наших. Ибо некому мне более доверить сей тяжкий труд. Иначе смерть лютая ждёт народ наш. Голод и холод убьют детей наших, мужчин и женщин наших. Не останется на Догет народа нишранов. Никого не останется. Не допусти этого. Ты слышишь?