В коридоре Иван плюхнулся на один из стульев с откидным сиденьем. Вдоль стен стояли ряды таких, словно в театре. Но вместо красного велюра на сиденьях – потрескавшийся дерматин. Иван блаженно вытянул ноги и бросил бумаги из деканата на соседний стул. Но расслабиться ему не дали.

– Калмыков, ты ли это? – елейным голосом ворвалась в его полудрему староста. – Месяц тебя не видела, думала тебя отчислили.

– Представьте себе нет, Настасья – так же приторно отозвался Иван. Отличница Петрушина его слегка раздражала. Но ссориться не было нужды, к тому же сейчас у него было хорошее настроение. – Я вообще-то только что с блеском закрыл кучу долгов. До конца месяца надо сдать курсовую по культуре и меня даже переведут на следующий курс.

– У кого пишешь? – деловито спросила девушка, присаживаясь рядом. Академические успехи всегда производили на нее впечатление.

– У Рудольфа. Только у него свободные места были.

– У Максима Рудольфовича?! Калмыков, ты встрял. Знаешь, почему у него места есть?

– Почему? – хорошее настроение скукожилось.

– К нему никто идти не хочет. Он же монстр, темы для курсовых дает как для диссертаций и подхода требует такого же. Чтобы с сотню исследований было задействовано, желательно на языке оригинала. И он бесится, если курсовая из интернета или только по учебникам. Ну, посмотри сам, – она выудила из стопки бумаг на стуле список тем для курсовых. – Вот, что ты можешь написать о трансформации христианских ценностей в раннем германском обществе? Или вот – «Представления о магии у раннескандинавских народов». Это что вообще?

Иван вырвал лист из рук старосты и уставился на него. На мгновенье задумался. А потом нагло улыбнулся.

– О, мне есть, что сказать на эту тему, – он вскочил и стал запихивать бумаги в сумку. – Мне много, что есть сказать. Будет ему такая курсовая. Такая! Каких он никогда не видел!

Он бросился к выходу, даже не попрощавшись со старостой. День, который начался довольно гадко, сейчас складывался как нельзя лучше. Иван еле сдерживался, чтобы не засмеяться в голос. Прямо на ходу он достал телефон и в приложении с картами проложил маршрут до Лахта-центра.

Марк сказал днем не спать. Почему? Потому что обернешься берсерком и будешь один, как придурок, ходить по штабу. Или будет что-то совсем другое. В книге про историю берсерков упоминались только их ночные похождения.

Иван отогнал сомнения. В конце концов, он же и не спит. Он бодрствует и планирует быстренько заглянуть в штаб. Ему всего-то нужна книга. Ну, или парочка. Что может случиться? Быстро войдет, найдет, выйдет. К тому же, днем в доме никого.

Полтора часа, две пересадки – и он был у основания Лахта-Центра. Он сориентировался по сторонам света, дорогам и определил примерное расположение нужного ему дома. И даже нашел в приложении с картами безликий квадратик, спрятанный в лесном массиве. Интернет не знал, что это за здание, фотографий его тоже не было. Иван и сам начал сомневаться, что нужное ему здание существует. Может, днем дом тоже обращается в прах, как берсерки.

Он минут двадцать шел вдоль трассы, потом свернул вглубь леса, и еще полчаса шел среди деревьев, все больше и больше удаляясь от цивилизации. Кроссовки застревали в грязи дороги, размытой недавней грозой, ветки исподтишка норовили ударить в глаз или хотя бы дать подзатыльника, а надежда на успех таяла. Когда Иван почти отчаялся, дорога повернула и уперлась в ржавые ворота. На ограде гнутой проволокой была закреплена табличка «Памятник архитектуры XVIII века. Охраняется государством».

Иван с сомнением толкнул створки. Та, пусть и со скрипом, но поддалась. Кажется, они не закрыли ворота этой ночью. Дорожка к дому когда-то была вымощена брусчаткой, но многие камни потрескались и рассыпались в пыль, то тут, то там виднелись ямы и выбоины. Еще один поворот, и зеленой стеной деревьев показался дом.