– Джаррет! – громче повторил Грэгори. – Не отпускай жену, слышишь меня? – Мужчина несколько раз кивнул и крепко обнял без конца вырывающуюся Ванэссу. – Эта тварь не причинит ей вреда, – бросил он и вылетел из зала. – Пока… не причинит.

Грэгори распахнул дверь соседней комнаты и, подойдя к играющему фортепиано, положил на клавиши руки.

Да, он не ошибся, это был инструмент существа, мучавшего семью. Личная вещь красивой черноволосой женщины, которая сидя за фортепиано, играла уже приевшуюся мелодию и тихо напевала незнакомую Грэгори песню:

Рекой польётся лунный свет,

Он сбережёт тебя от бед.

Тот кто в тени нас стережёт ,

Увидев блик луны – уйдёт .

В ночи порой таится тень,

Но ты дружок, в неё не верь…

Громкий звук дверного колокола, оборвал женщину на полуслове и она, случайно нажав на несколько клавиш, с трудом поднялась с высокого стульчика. Только сейчас Грэгори увидел – женщина была беременна и, судя по всему, ходить так ей оставалось не долго.

Держа руки на животе, женщина не спеша подошла к входной двери и, улыбнувшись, отворила её.

– Дорогой, как хорошо… – улыбка сползла с лица женщины, – что ты пришёл раньше, – тихо добавила она, не смея даже взглянуть на мужчину еле стоящего на ногах.

Он был намного старше неё. Его лицо давно покрывали морщины, а седые пряди, зачёсанные назад, с трудом прикрывали залысину. Видимо, этот был тот случай, когда родители, с наигранным сожалением, выгодно выдавали замуж одну из дочерей и отправляли её в огромный безликий дом, убеждая, что именно в нём она станет счастливой. Так, во всяком случае, подумал Грэгори, смотря на эту семейную пару со стороны.

– Какая же ты медленная, Камелия, – мужчина, размахнувшись, ударил её по лицу и буквально ввалился в дом. – Сколько можно тебя учить? – он упал на пуфик, стоящий около двери, и плюнул себе под ноги. – Мне долго ждать? Или ты всё же соизволишь меня разуть.

Камелия с трудом встала на колени и уже коснулась ботинка мужа, когда тот схватил её за волосы и ударил лицом о пол. Женщина закричала от боли и медленно отползла в сторону, прижимая правую ладонь к разбитому носу.

Когда-то давно, Грэгори стало бы жаль Камелию, но только не теперь. Несомненно, никто не имел права так поступать с ней, но долгие годы практики в общении с сущностями, научили его одной простой истине. Что бы он не видел, что бы не чувствовал – никто не имел права на сострадание, когда после смерти совершал поступки в стократ страшнее боли, причинённой ему.

– НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!! – истошный крик женщины оглушил Грэгори. – Не трогай, – сквозь слёзы выдохнула она и поднялась на ноги.

– Вернись немедленно! – прокричал мужчина, смотря на идущую к ступенькам жену. – Мы ещё не договорили!

В то время как Камелия почти добралась до лестничной площадки второго этажа, мужчина, издавая непонятные звуки, встал с пуфа и направился следом за ней.

– Я же сказал тебе вернуться, – он, шатаясь, поднялся по ступеням, и крепко схватив за руку жену, направляющуюся в свою спальню, отбросил её назад к ступеням. – С каких это пор ты вздумала мне перечить?

Камелия вжалась в гладкую стену, пытаясь впиться в неё пальцами. Мужчина подошёл к ней и ударил по и без того окровавленному лицу, потом ещё раз и ещё… Взревев от боли, Луиза попыталась перехватить руку мужа, но, потеряв равновесие, кубарем покатилась с лестницы.

Грэгори, не открывая глаз, покачал головой. «Этого мало», – подумал он, и дверь особняка вновь отворилась.

Камелия, вошедшая в дверь в сопровождении мужа и женщины в медицинской форме, больше не была прежней. На её осунувшемся бледном лице красовались багряные синяки и кровоподтёки. Тёмное платье, ставшее на несколько размеров больше, спадало с плеча, открывая выпирающие кости. Но самое страшное во всём этом – был полностью отсутствующий взгляд, взгляд в котором читалось только одно – безумие.