Гнев на себя, за то, что не смог их защитить.

Но сквозь пелену ярости пробивается ледяной ужас. Ужас за нее.

– Торунн! – мой крик не слышно из-за треска догорающих домов.

Никто не отвечает. Я ищу ее повсюду, заглядываю в обугленные развалины, перебираю тела, молясь Одину, чтобы не найти ее среди них.

Вот наш дом… вернее, то, что от него осталось. Балки рухнули, крыша провалилась внутрь, оставив лишь зияющую дыру, сквозь которую видно серое, неприветливое небо. На земле – ее веретено, сломанное пополам. Она всегда пряла шерсть по вечерам, рассказывая мне сказки о валькириях и героях. Теперь веретено молчит, словно и сама Торунн.

Сердце сжимается от отчаяния. Я чувствую, как надежда, словно последний уголек в костре, начинает гаснуть. Но я не сдамся.

Я не могу.

Я должен найти ее.

Я буду искать ее до последнего вздоха, пока не убежусь, что она… что она…

Я не могу произнести это вслух.

Я поднимаю свой топор, сталь которого почернела от копоти, и иду дальше, сквозь дым и пепел, сквозь смерть и отчаяние. Я буду искать ее. Даже если придется обойти весь мир. Даже если это будет стоить мне жизни.

Где-то в глубине души я знаю, что она может быть уже не здесь, что она могла не успеть выбраться. Но я не могу смириться с этой мыслью.

Я должен найти её, должен вытащить её.

Боги, сжальтесь надо мной…

Среди обугленных обломков, за покосившимся частоколом, я вижу ее. Сначала я не верю своим глазам. Она лежит неподвижно, почти сливаясь с землей, измазанной грязью и кровью. Мин лив…

Я подбегаю к ней, падаю на колени, как подкошенный. Ее лицо бледное, исцарапанное, а волосы спутавшиеся. Я осторожно касаюсь ее щеки. Холодная.

– Торунн! Говори со мной! – я кричу, тряся ее за плечи. Она тихо стонет, и в этот момент я замечаю рану.

Кровь. Ее слишком много. Она пропитывает все ее платье, окрашивает землю вокруг. Рана зияет в ее животе, глубокая и страшная. Там, где должна была быть наша жизнь, наше дитя…

Я помню, как она радостно сообщила мне о своей беременности. Как мы вместе строили планы на будущее, мечтали о маленьком воине, который будет бегать по двору. Теперь…

Слезы хлынули из моих глаз, обжигая щеки. Я прижимаю ее к себе, боясь сломать, как хрупкую птицу.

– Мин лив, держись. Я помогу тебе. Я отнесу тебя к целителю, – говорю, но сам не верю своим словам. В Брукелве не осталось целителей. Да и что можно сделать с такой раной?

Она открывает глаза. Взгляд ее слабый, затуманенный болью. Она пытается улыбнуться, но у нее не получается.

– Ролло, – шепчет она, еле слышно, – я не смогу…

– Не говори так! Не сдавайся! – я кричу, отчаянно пытаясь остановить кровь. Но она все равно течет, словно река, унося с собой ее жизнь.

Она поднимает руку, дрожащую и слабую, и дотрагивается до моего лица.

– Береги себя… Ролло…, – еле слышно произносит Торунн и закрывает глаза.

Нечеловеческий крик вырывается из моей груди. Крик полный боли и отчаяния. Я потерял все. Свою деревню, своих друзей, свою семью… свою любовь.

Я прижимаю ее к себе, качая из стороны в сторону, словно малого ребенка. Я не хотел ее отпускать. Я не мог.

Торунн… мин лив… ушла. И вместе с ней ушла часть меня.

Моя жизнь.

Моя судьба.

Моя любовь.

Она угасает, и сердце наполняется болью и бессилием. От меня ускользнула та, кто была моей верной спутницей, моей опорой в бурях и сражениях. Я хочу бороться, я хочу вернуть её, но понимаю, что судьба неумолима.

Слеза скатывается по моей щеке и я не стыжусь. Это слёзы воина, который потерял свой самый ценный трофей, свою половину. Я помню наши совместные походы, наши победы и радости. Помню, как мы клялись друг другу в верности и любви. И вот теперь я держу её в своих руках, а она ускользает от меня.