– Мозги…

– Вот видишь, я не виноват в том, что ковёр испачкали.

– Va bene, ma in secondo luogo, ты чёртов кретин, сам навёл его на нас, – с раздражением, словно ему занозу загнали под ноготь, продолжал Уилл. – Какого чёрта ты всем раздаёшь свои фотографии, да ещё и подписываешь их?

– Мы были молоды, и я был влюблен.

– Мы не были молоды, и ты каждые пять лет находишь новый объект воздыхания.

– Эй, – Саймон был задет за живое, в метафорическом, конечно, смысле, – не трогай прекрасное. Любовь – это столь непостоянное чувство, сколь и прекрасное. А если ты своим животным мозгом не можешь понять этого, то мне тебя жаль. И потом, всё вышло как нельзя лучше – нас не обнаружили, и мы можем устроить себе небольшой праздник животов. Если ты боишься, что его кто-то будет искать, то не переживай. Я уже распробовал кровь и знаю, что никаких родственников и любовниц у него не было. Бедный идиот всю жизнь рылся в грязном белье и потому остался один. Так что с ним нет никаких проблем.

Уилл почесал за ухом, отчего с его головы посыпалось несколько волосков.

– Va bene, – сказал он. – Но у нас всё равно остаётся одна проблема.

– Мозги… – сказал Роб, уже доевший свой ужин.

– Кардинал Анджело, – согласился Уилл.

– А что здесь такого? – Саймон отпил ещё немного из бокала. – Скоро утро, вот ты пойдёшь и объяснишь ему ситуацию. Скажешь, мол, извините, так вот получилось, ради сохранения великой тайны пришлось прибегнуть к таким мерам. И что-нибудь добавь про то, что он был плохим человеком. Скажи, что я распробовал его. Хотя нет, не говори этого. Эту информация ему знать ни к чему.

– Perché io?

– Я собираюсь вздремнуть попозже, а Робу скоро идти на работу. Ты же свою лавку можешь открыть позже. И к тому же, вы с ним неплохо ладите.

– Да, но только до тех пор, пока это не касается убийства людей.

– Я не смогу нормально всё объяснить, а если в церковь заявится Роб, то представь, как на него все будут пялиться. Без обид Роб, ты отлично выглядишь, но с церковным интерьером сочетаешься плохо.

– Мозги… – согласился насчёт своего отличного вида Роб.

– Baciami il culo! – не уступал Уилл.

– Тогда старина, вот тебе главный довод – ты открутил ему голову, ты и объясняешься. Как тебе такой довод? На мой взгляд, весьма убедительный.

Уилл тяжело вздохнул.

– С таким доводом трудно поспорить, – выдавил он из себя.

– Вот и отлично, – подвёл итог Саймон.

– Мозги… – вспомнил Роб.

– Машина? Какая машина?

– Мозги…

– И правда, – сказал Уилл, – нам нужно избавиться от его машины. Люди могут начать задавать вопросы, какого чёрта возле нас круглые сутки стоит этот кадиллак. Да и вид из окна он портит. У кого-нибудь есть предложения как с ней поступить?

– Мы можем сбросить её с обрыва в озеро, как это обычно делают в фильмах, – предложил Саймон. – Машина утонет и никаких следов не останется.

– Bravo genio! Только позволь тебе напомнить, что в Спрингвуде и его окрестностях нет никаких озёр, и тем более нет никаких обрывов. Здесь одни луга, да поля. Конечно ты можешь попытаться утопить её в пруду центрального парка, но думаю это привлечёт слишком много внимания, да и утки не обрадуются этому ржавому ведру.

– У тебя скверное чувство юмора Уилл. Давай тогда просто поставим её в гараж, он в любом случае пустует.

– Мы не можем хранить её там вечно.

– Мозги…

Уилл и Саймон посмотрели на Роба.

– Мозги… – сказал он.

– Откуда у тебя такие связи? – недоумевал Уилл.

– Мозги…

– Хорошо, не хочешь не рассказывай. Но ты доверяешь ему?

– Мозги…

– Двадцатка за молчание? – Саймон сомневался насчёт этой идеи. – Мне это кажется подозрительно дешёвым. Да и не стал бы я доверять парню по кличке «Бифштекс». Нет, только не с такой кличкой.