– Что? – не понял Хуан Цзинфэн. – Почему нельзя брать тех, кто связан с полицией?

– В тот момент последователи Чжан Цихуана тоже были в замешательстве, как и ты сейчас. После скромных похорон учителя они добрались до Шанхая. Там начали набирать учеников, надеясь на распространение и развитие профессии. – Дуань Шибэй вздохнул: – Они строго выполняли завет учителя, не обучали людей, которые были связаны с полицией, и даже родственников таких людей. Кстати, У Пэйфу действительно умер в год желтого Зайца от руки японского врача; ему тогда было шестьдесят шесть лет. Хоть ученики Чжан Цихуана и были осмотрительны и осторожны, факты свидетельствуют, что беспокойство учителя было отнюдь не напрасным: один молодой человек, который изначально не был полицейским, но потом выбрал стезю, тесно связанную с полицией, и в конце концов чуть не стал причиной гибели профессии!

Звук голоса Дуань Шибэя был прерван громким стуком в дверь. Возможно, из-за того, что дверь была слишком тонкой, в этот момент все в комнате слегка задрожало.

Лицо Дуань Шибэя исказилось. Он пристально посмотрел на Хуан Цзинфэна и уточнил:

– Ты кого-то ждал?

– Нет, – покачал головой Хуан Цзинфэн, поднимаясь, и направился к двери.

Дуань Шибэй взял «Канон Желтого императора о внутреннем», открыл книгу, положил на колени и, сев боком к окну, склонил голову.

Хуан Цзинфэн открыл дверь. На пороге стояли трое полицейских.

При исследовании тел давно убитых людей, когда время прошло и тело сгнило, поврежденное личинками насекомых, и от него остались лишь кости, надо помнить, что трещины на костях, сгустки крови на костях, высохшая кровь могут служить доказательствами. Если их нет, то другие повреждения, вроде следов толщиной с волос или трещин, подобных тем, что получаются на фарфоре, могут служить доказательствами.

Сун Цы «Записи о смытии обид», Свиток третий (О скелете и его повреждениях)

– В чем дело? – вскинул брови Хуан Цзинфэн, загораживая собой дверной проем.

Слабый свет, проникавший в коридор из комнаты, позволял рассмотреть пришедших: впереди стоял полный коротышка с немного искривленным ртом – начальник местного участка полиции Ма Сяочжун, по обе стороны от него, подобно стражам Будды, двое его подчиненных, один молодой – Фэн Ци, другой постарше – Тянь Юэцзинь. Услышав вопрос Хуан Цзинфэна, обычно безразличный ко всему Ма Сяочжун опустил голову с таким видом, будто его поймали на краже велосипеда, и после долгой паузы, указав рукой вправо, произнес:

– Говорите.

Только сейчас Хуан Цзинфэн заметил, что справа от Ма Сяочжуна стоит еще один человек. Лицо у него было очень белым и чистым, все пуговицы на одежде, включая верхнюю на рубашке, аккуратно застегнуты. То ли он боялся, что что-то проникнет внутрь него, то ли опасался, что из него что-то вылетит; возможно, ему просто был противен запах подвальных помещений, но он стоял, закрывая нос бумажным платком и нахмурившись так, что между бровями залегли три складки.

От указания Ма Сяочжуна он сначала оторопел, взглянул на полицейского и, с сожалением отняв салфетку от лица, обратился к Хуан Цзинфэну:

– Я из комитета управления, со следующего месяца комнаты в подвале больше не будут сдаваться в аренду посторонним, попрошу вас срочно переехать.

– Что? – Хуан Цзинфэн выглядел так, будто этот человек внезапно без всякой причины ударил его по лицу. – Но я заплатил за полгода вперед…

– Это не наше дело. Обращайтесь к своему арендодателю.

Краем глаза представитель комитета управления заметил, что обитатели других комнат высунули головы из дверей, услышав шум в коридоре. Тогда он повернулся и громко прокричал: