– То есть в вашем центре решающее слово всегда за вами? – заулыбался Левая рука.

Атмосфера становилась немного странной. Точнее, очень странной.

Лэй Жун внимательно разглядывала собеседника: как подсказывал ей многолетний опыт судмедэксперта, если бы этот тучный мужчина сейчас вдруг упал замертво, он, должно быть, стал бы «упырем» – так судебные медики между собой называли трупы преступников, при жизни совершивших множество тяжких злодеяний. Обычно упыри попадали к судмедэкспертам, будучи застрелеными полицейскими или совершив самоубийство с целью избежать наказания.

Странным было еще и то, что опытным судмедэкспертам не нужны были никакие особенные разъяснения от полиции, чтобы опознать упыря среди ряда мертвых тел. Когда неспециалисты спрашивали о том, есть ли какие-то отличительные признаки, бо́льшая часть судебных медиков пожимали плечами и говорили: «Просто так чувствую».

Разумеется, Лэй Жун была не склонна верить в мистику; она терпеливо разъясняла, что в опознании упырей нет ничего сверхъестественного. Нужно обратить внимание на шрамы на теле, странные татуировки или следы от уколов, потом посмотреть, нанесена ли смертельная рана оружием. Эти признаки обеспечивают 80–90 % вероятности того, что перед вами лежит упырь.

Однако Лэй Жун соглашалась с тем, что в большинстве случаев опознает упыря с первого взгляда. Эти люди, сотворившие огромное количество зла, еще при жизни несут на себе некую отметину, и даже после смерти их мертвые тела продолжает окутывать облако ненависти. Закрытые глаза, распахнутый рот – весь их облик указывает, что после того, как их черные души покинули этот мир, по ту сторону, они превратились в злых демонов.

На полном лице журналиста, в буграх неровной кожи была прикопана пара крошечных глазок. Сначала они щурились от улыбки, но только сейчас Лэй Жун ясно поняла, что эта улыбка была насквозь притворной. Толстые губы с каждым смешком сворачивались в странный круг, а смех напоминал уханье совы, в нем все явственней проступало снисходительное чувство превосходства хищника над жертвой. Он знал, что все попытки жертвы сопротивляться или спастись бегством абсолютно бессмысленны, и рано или поздно она станет куском мяса в его пасти, но не торопился выпускать когти. Похоже, он от всей души наслаждался веселой игрой, которая продлится, пока жертва не выбьется из сил и не свернется калачиком, покорно ожидая смерти…

Выражение лица Лэй Жун осталось прежним, но тон речи стал тверже:

– В настоящее время я являюсь одним из самых крупных в стране экспертов по судебной медицине, так что в том обстоятельстве, что мое слово может стать решающим, нет ничего экстраординарного.

Левая рука запрокинул голову и поглядел на деревянный квадратный фонарь у себя над головой. Светильник озарил его крупное лицо тусклым светом. Прошло довольно много времени, прежде чем он склонил голову, пододвинул к себе лежащую на татами кожаную сумку, вынул из нее фотографию и протянул Лэй Жун:

– Вы узнаете этого человека?

На снимке был лысеющий мужчина средних лет. Выпрямив спину и скрестив руки перед собой, он сидел за письменным столом из красного дерева, на лице – натянутая протокольная улыбка. На краю стола стоял глобус, за спиной у мужчины виднелись полки с книгами, которые явно были поставлены туда исключительно для того, чтобы заполнить собой пустоту. В основном многотомные энциклопедические издания. Одного взгляда на фото было достаточно, чтобы понять, что этот мужчина – крупный начальник. Лэй Жун несколько минут его разглядывала, но так и не смогла ничего вспомнить. В конце концов покачала головой.