– Случилось это когда ты улетела. Ты мне тогда не сказала точно на сколько едешь, ну я думал на неделю, ну максимум на две, а когда ты сообщила, что остаешься еще на две, во мне закипела злость и в этот же день я позвонил Марине. Она приняла меня с распростертыми объятиями. Честно признаюсь, что я поступил как последний идиот и это нельзя назвать мужским поступком, но обратный ход давать было уже поздно. А с этой Мариной…

Короче рассказывать тебе о ней я не буду и вскоре сказал ей, что это была большая ошибка с моей стороны прийти к ней. Она закатила истерику, и я ушел. А на следующий день она пришла на работу и заявила, что увольняется. Если честно, я и сам подумывал тогда сменить работу, потому что находиться целыми днями рядом с ней, для меня было бы пыткой. Нет, не в смысле, что я жить без нее не могу, а совсем наоборот, видеть ее мне было неприятно. – После своей исповеди, Сашка с какой-то надеждой или обреченностью посмотрел на меня.

Я поняла, что Шурик очень сожалеет о содеянном и, наверное, ждет от меня прощения, но, я пока была не готова пойти на этот шаг и твердо сказала, что мы только друзья. Бывший выдавил из себя подобие улыбки и кивнул головой. Злости во мне совсем не осталось, и я поняла, что очень хочу есть и двинула в сторону кухни. Открыв холодильник, я стала осматривать содержимое, но готового ничего не было, а самое быстрое в приготовлении это яичница. Я стала вытаскивать яйца, но тут подошел Сашка и забрав из моих рук содержимое, стал складывать все обратно. Я хотела возмутиться, но Шурик взял меня за плечи и чуть толкнув, усадил на стул.

Сашка заявил, что яичница – это не еда и он сейчас приготовит что-нибудь по серьезней. Но сначала он сделал бутерброд и сунул его мне в руки:

– На, замори червячка, а я пока ревизию в холодильнике проведу и посмотрю, что можно сварганить по сытней! – И пока Сашка рассматривал содержимое холодильника, я с удовольствием уплетала бутерброд.

Да этот бутерброд был всего на пару укусов! И я поняла, что червячка заморить мне не удалось, а наоборот, есть захотелось еще больше. Я заерзала на стуле, Сашка повернулся, посмотрел на меня и качая головой, достал огурец и сказал:

– Так, вот это последний перекус! Больше ничего не получишь, пока я не приготовлю, ясно мадам? – Я поняла, что Сашка говорит серьезно и взяв овощ, со злостью вцепилась в него зубами, словно это была голова Шурика.

Когда мы жили вместе, и я хотела настоять на чем-то своем, тогда Сашка называл меня мадам, это слово означало, что супруг ясно дает мне понять, что будет именно так как он сказал. Сначала я обижалась, кричала, закатывала истерики, топала ногами, но все было бесполезно и всегда выходило как скажет супруг. А на мои припадки он не обращал никакого внимания и делал так, как считал нужным. Со временем я смирилась с его мадам и послушно соглашалась. И сейчас я сижу и послушно грызу огурец, сверля бывшего гневным взглядом.

– Я все чувствую! Можешь своим взглядом хоть дыру мне в спине прожечь, но больше ты ничего не получишь! Иди лучше телек посмотри, отвлекись! – Сашка говорил стоя ко мне спиной и что-то уже кромсал.

Показав бывшему язык, я двинула в комнату и включила телек. Переключив несколько каналов, я наткнулась на нашу старенькую комедию и решила, что это на время меня отвлечет от еды. Фильм меня полностью отвлек, но где-то под конец картины, я вдруг услышала какой-то тихий свист. Пытаясь понять откуда доносится этот звук, я выключила телек и стала обходить комнату. Сначала пошла в сторону кухни, может у Шурика там что-то свистит, но у него там не свистело, а шипело, шваркало, булькало. Тогда я прошла и встала по среди комнаты, закрыла глаза и стала прислушиваться.