– Тогда послушай: я не двинусь с этого места, пока не скажешь имени того, кто ждет меня!

– Имя тебе известное, боярин, но мне велено забыть его. Вот я и забыл, – ушел от ответа косой. – Помню лишь, чей холоп принес мне обещание набить мошну, ежели доставлю твою голову в целости и сохранности к указанному двору.

Короткая насмешка изменила лицо Алексея:

– Уже лучше. И чей же был холоп? В чьем дворе ожидают меня?

В косых глазах визави прочитать ничего не удавалось, но голос был с хитрецой:

– Боюсь ошибиться, боярин. Умишка-то у меня на всех не хватает.

– Ты не бойся! – подтолкнул Алексей. – Я не выдам, а Бог тебе зачтет.

– Оно, конечно, ты к Богу ближе, боярин, знаешь лучше моего, – задумчиво протянул косой и расплылся взглядом по Алексею. – Вот только в чем заминка: тебя-то Бог послушает ли? Не жалует он тебя, боярин, коль в полон к ливонцам отправил. Видать, прогневил ты его чем-то. А как не прогневить, коль ты холопам своим понапрасну душу вынимаешь, когда не в духе. Но душа, она отходчива, а вот порченые члены век стоят в глазах.

Алексей покраснел от напряжения. Всегда тяжело отдуваться за другого человека, особенно за того, о ком понятия не имеешь. Пришлось выкручиваться:

– Посмотри внимательно, сейчас я совсем другой человек. Бог помог бежать из полона ливонцев – стало быть, простил мне мои грехи. Я обещал ему, что больше никогда моя рука не поднимается на холопа и смерда. Слово данное сдержу!

– Да, да, – оживившись, громко со звоном в голосе подхватила Мария, обобщая. – Мы совсем другие.

– Так ли, боярыня? Вон боярин из рук саблю не выпускает, погубить ватажников грозится.

– Коль ему отбиваться придется. Ведь твои руки тоже не пустые, – парировала она, кивая на кистень.

Косой приподнял его, посмотрел так, будто в первый раз увидел, и вдруг решительно отбросил от себя. Алексей пораженно вытаращил глаза. Ибо практически противник отдал себя в его руки. Достаточно одного взмаха саблей, чтобы голова косого слетела с плеч и покатилась по склону оврага вниз в бурный поток воды. Впрочем, если б он так сейчас нацелился, это стало бы самой большой глупостью. Ведь вокруг торчали ватажники, и у них у всех в руках было оружие. Алексей быстро пробежал глазами по мрачным лицам. Он хорошо помнил, как недавно они улюлюкали, окружая его с женой, размахивали ножами, саблями и кистенями, готовые размозжить им головы. Даже одному из них пришлось располосовать острием сабли зипун за потехи над Марией. Они и сейчас смотрят волками, хотя не издают никаких звуков. Явно побаиваются косого. Поэтому голову сносить тому глупо, себе дороже. Косой заметил опасливый взгляд Алексея и махнул ватажникам рукой. Все как один неохотно кинули оружие на землю. После этого косой откашлялся:

– Такое мое слово, боярыня. – Показал на брошенное оружие.

Крыть Марии больше было нечем, но и промолчать в ответ нетактично. Хотя думать о корректном поведении с разбойником, доверять слову злодея нелепо. Сейчас он принимает ее за другую, но вдруг по каким-то чертам поймет, что она не та, что не она два года назад спасла его бабу, – тогда в мгновение ока его расположение может развернуться на сто восемьдесят градусов. И наступит ужас. Тем не менее в данную минуту ей показалось, что косой будто бросил им соломинку, за которую стоило ухватиться. А там куда кривая выведет. И хотя кривая не очень надежная опора, надо было на что-то решаться. Тем более когда это единственный выход из создавшегося положения. Мария перевела взгляд на мужа:

– Мне кажется, слово убедительное, боярин.

Алексей заиграл желваками. Его ход мыслей был примерно таким же, как у Марии. Можно, конечно, упираться рогом и дальше, но ни к чему хорошему такая упертость не приведет. Наступил момент, когда вплотную подошли к развязке, когда остается лишь одно: пойти на поводу у косого. А дальше – открыть дверь в незнакомый мир. Можно это сделать пинком и загреметь под барабаны, а можно тихой сапой, прикинувшись, что после полона у ливонцев многое вылетело из памяти. Полон есть полон. Пытки, членовредительство. Можно показать сохранившийся на теле недавний шрам, оставшийся после уличной драки, когда ночью пришлось защитить незнакомую женщину от подвыпивших парней. Предъявить как доказательство мучений в полоне. Если, конечно, придется кому-то предъявлять. В крайнем случае – отдать свою жизнь подороже. В этом плохо одно: жизнью Марии он не имеет права рисковать. Но похоже, она все понимает и подталкивает принять предложение косого. Алексей опустил саблю, некоторое время раздумывал, бросить ее на землю либо нет, и решил не делать этого. Все-таки до конца довериться косому не мог. Нашел другой выход: протянул ее жене. Та отбросила сук и приняла из его рук саблю. Он заложил руки за спину: