Никогда ещё Грат так не ошибался в своих предположениях.

– К этому приложили руку все поколения магов рода, начиная с основателя… – Пробормотал Виктор, почувствовав пробуждение древних механизмов и артефактов, тут же начавших наращивать над поместьем массивный купол. Способный выдержать многодневный обстрел извне, этот высококлассный барьер мог немногим хуже удерживать что-то, запертое внутри. Небольшая подстраховка легендарного химеролога на случай бунта его «детишек», оказавшаяся очень кстати сегодня.

По ряду причин Бельвиосы уже давно отказались от химер, но что-то подсказало им не трогать эту часть барьера. И вряд ли это была лень, скорее уж холодный расчёт и оглядка на самые разные вероятности.

Слои купола пузырились, сверкали и наслаивались друг на друга, сплетаясь в цельный, монолитный и непрозрачный серебряный барьер. Меньше минуты потребуется для того, чтобы конструкт полностью завершился, а отец со своими товарищами получил возможность не сдерживаться. Впрочем, он уже мог бить во всю, ведь активация барьера была условным сигналом, указывающим на то, что все те, кого можно было спасти уже спасены, а на территории поместья остались только сильнейшие боевые маги… и Виктор, укрывающийся в своём «бункере».

– Но чёрта с два я буду просто так здесь сидеть! – Фыркнув, проклятый свернул восприятие, перевёл вершину башни в осадный режим и активировал традиционные системы наблюдения. От восприятия в таком буйстве маны всё равно не было толку, ведь находился проклятый отнюдь не в эпицентре, чтобы мочь отсеять помехи. Зато «Око Дарота» работало вполне себе сносно, транслируя изображение, формируемое сразу десятком вспыхнувших над поместьем магических глаз.

И картина, представшая перед Виктором, не радовала. Потерь среди группы боевых магов не было и не предвиделось, но и их успехи в уничтожении врага, мягко говоря, отсутствовали. Тварь собрала вокруг себя необычно много гнилой маны, взяв ту буквально из ниоткуда, и теперь останавливала даже серьёзнейшие атакующие заклинания пятого и шестого кругов. От окружающего сражающихся ландшафта уже не осталось практически ничего – лишь выжженная серая пустошь с неравномерно разбросанными вокруг кратерами и редкими обломками.

И если говорить честно, то напрямую помочь отцу Виктор не мог по двум причинам. Первая – артефакты просто неспособны были выдать такой уровень мощи. Вторая – этих артефактов там, где шло сражение, банально не осталось. Встроенные в стены зданий и укрытые под землёй, развернувшуюся схватку они не пережили. Ну а то, что осталось, располагалось слишком далеко. Атаковать было можно, но заклинание, летящее к цели с десяток секунд – это просто смешно. Защититься элементарно, а вероятность задеть союзника совсем не эфемерна.

Тем не менее, у проклятого был другой план. Материальный мир и изнанка были тесно связаны друг с другом, и концентрация маны в одном измерении соответствовала аналогичной концентрации с поправкой на коэффициент плотности маны в его отражении. Изнанка сама по себе была насыщена маной куда сильнее, так что там, где в материальном мире была, допустим, одна условная единица маны, на изнанке находилось пять единиц, занимающие тот же объём пространства. Для Виктора было очевидно, что марионетка неизвестного тёмного мага сейчас переводила ману с изнанки в материальный мир, чем и обуславливалась её «гнилость». Мана ведь не берётся из ниоткуда, но что живые мертвецы, что эта холодящая душу тварь становились всё сильнее – прецедент, для обычного мага или магического существа невозможный. Притом все они были физически мёртвыми, что отсылало нас к стремлению тёмных магов избавиться от обременяющей их телесной оболочки, видимо, не одной только болью им мешающей.