– А потом? – изумленно спросила Микки после продолжительной паузы. История явно произвела впечатление.

– А потом меня едва не закрыли в психушку. Папа, конечно, все замял. Сказал, что это срыв из-за новостей о фонде. Вроде прокатило, – вздохнула Кассандра. – Но, естественно, стипендии я не получила. Да и отцу отношения с партнером испортила.

– А парень этот, Джаспер? – осторожно поинтересовалась Мэгги.

– Я его больше не видела, – Кассандра пожала плечами. – Но тип неприятный. Так что, если его где-то прирежут, плакать точно не буду. Я отпускаю тебя, Джаспер Стенли. Вместе с твоим гадким языком. Слышишь? СВОБОДЕН!

Глубоко вздохнув, Кассандра передала свечу Мэгги.

Вторая половина XIX века

Висконсин, США

Александр Морган неуверенно ступал по старому дощатому полу. Того и гляди какая-то из половиц треснет: звук слишком уж походил на скрип колес рассохшейся телеги. Так и ноги переломать недолго. Не хотелось бы. У них и без этого забот полон рот. А теперь еще разбираться с нечаянным наследством. Да, может, когда-то дом и поражал роскошью и величием, но сейчас отчаянно нуждался в ремонте. Джон за него явно переплатил.

Вспомнив о сыне, Александр тяжело вздохнул. Как же глупо все получилось. Вспыльчивость всегда была отличительной чертой старшего Моргана, но на этот раз в него словно бес вселился.

Однажды он уже доверился парню «из простого народа», сумевшему вскружить голову его наивной дочери. Дональд МакКейн сначала показался неглупым и работящим. Мечтающем проявить себя и приобщиться к семейному бизнесу. Только все оказалось фикцией. Сразу после женитьбы новобрачный растерял интерес к делам тестя. Зато проснулось желание просиживать за карточным столом щедрое приданое супруги или спускать деньги на дорогие игрушки вроде новомодного кольта, которым недоумок никак не научится пользоваться. И пьяным Дональда стали видеть слишком часто. Один к одному.

В тот день Александр узнал, что Ребекка в положении. Значит, о разводе можно даже не заикаться – позорить дочь он не хотел. И тут сын заявляется с невестой. Безродная сирота, все богатство которой – смазливое лицо да полуразвалившийся дом на окраине города! В ее пользу говорило лишь неплохое образование, но это пролетело мимо ушей. Александр слишком разозлился. А когда остыл – оказалось слишком поздно. Джон и Элизабет были мертвы. Немыслимая случайность. Или? В случайности мистер Морган не верил. И пока гробы с телами сына и несостоявшейся невестки стояли в церкви Хейвуда, ожидая погребения, он решил осмотреть место трагедии.

В холле ничего необычного найти не удалось. Чехлы с мебели так и не сняли, величественную хрустальную люстру покрывал толстый слой пыли, а через грязные окна едва проникали солнечные лучи. Александр не знал, что именно хотел найти, но внутреннее беспокойство, которое частенько выручало в бизнесе – впечатлительные дамы называют это интуицией – толкало вперед. У парадной лестницы он замешкался, услышав шум со стороны кухни. Кажется, именно там был вход для прислуги. И, кажется, он выходил к злополучному озеру.

– Кто здесь? – Александр достал револьвер – уж он-то стрелял без промаха – и уверенно пошел на звук. – Немедленно выходите и представьтесь. Предупреждаю, я владелец дома и у меня оружие. Стрелять буду без предупреждения!

Это в светские салоны с оружием не пускали, но тут, в Хейвуде, Александр никогда не выходил из дома без кобуры.

– Не стреляйте, сэр! – поспешно ответили из кухни. – Я – Сэм… Сэмюэль Смит. Я выхожу.

В то же мгновение в дверях кухни появился угловатый мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати в шерстяных штанах, простой льняной рубашке и потертом жилете. Одежда хоть и выглядела чистой, знавала и лучшие деньки. Да и, если судить по размеру, была с чужого плеча. Возможно, досталась от отца. Парень неловко держал руки над головой, нервно сминая кепку. Белобрысый и голубоглазый. Значит, тот самый парнишка Смит, брат Элизабет. Что он тут ищет, хотелось бы знать. Неужели тоже что-то подозревает?