Он пошарил взглядом по толпе и указал на портшез – большое кресло, окутанное занавесками и установленное на горизонтальные шесты. Его несли четверо слуг. Из-за занавесок выглядывала дама. Её лицо было прикрыто довольно бесформенной мягкой маской из чёрного бархата.

– Они уверяют, что это для анонимности, – сказал сэр Уильям, – но обратите внимание, что женщина то и дело высовывается. И все смотрят, стараясь понять, кто она такая.

Всадники в авангарде нашего каравана наконец-то расчистили путь, и мы тронулись с места, но не слишком-то далеко продвинулись. Мы с Томом зажимали носы. Лондон, возможно, и не пах розами, но куда ему до Парижа. Мы практически плавали в вони.

Взглянув на землю, я понял почему. В центре мощёной улицы проходил водосточный жёлоб, по которому текли помои. Маленькие улочки и переулки, не вымощенные камнем, были покрыты густой чёрной грязью, прилипавшей к обуви прохожих. И зловоние только крепло.

Тома едва не вывернуло.

– Как будто здесь кто-то помер, – сказал он.

– Вообще-то, так и есть, – отозвался сэр Уильям.

Он указал на стену справа. Из-за неё поднимались шпили церкви.

– Это Cimetière des Innocents – Кладбище Невинных. Парижан здесь хоронят вот уже пятьсот лет.

Том был потрясён.

– Кто строит город вокруг кладбища?

– Видимо, французы. Они говорят, что это очень посещаемое место.

Мы свернули направо, миновав кладбище. Съехали с улицы Сен-Дени и продолжили путь по Сен-Оноре. Поскольку мы не совсем знали город, лорд Эшкомб дал нам карту Парижа. Теперь я рассматривал её, пытаясь сориентироваться. Сэр Уильям пришёл мне на помощь.

– На юге находится река Сена. А мы едем на запад. Справа Лувр – дворец, где живёт Людовик Четырнадцатый. А сейчас… вы здесь.

Наши экипажи остановились перед огромным дворцом. Главное здание, высотой в два этажа, было обращено к улице Сен-Оноре колоннами, обрамляющими большую арку над входом.

– Пале-Рояль, – произнёс сэр Уильям. – И здесь я вас покину.

Мы знали, что сэр Уильям будет сопровождать нас только до места назначения. И всё же Том огорчился. Хотя его до сих пор покрывали пожелтевшие синяки, он начал получать удовольствие от уроков фехтования – особенно после того, как дело мало-помалу пошло на лад.

– Спасибо, что учили меня, мастер.

– Пожалуйста, Бейли. Но я ещё не закончил. У нас есть время для последнего урока.

Он подъехал поближе к карете и тихо проговорил:

– Ты сильный юноша, и ты старательно трудился. Это помогло тебе начать двигаться по новому пути. Но важное слово, которое надо запомнить: «начать». То, чему я тебя научил, спасёт в крайнем случае, но не обманывай себя. Если ты столкнёшься с опытным фехтовальщиком, он разделает тебя на куски.

Сэр Уильям посмотрел на дворец.

– Маркиз не говорил мне, с чем вы здесь столкнётесь. Я подозреваю, что ни с чем хорошим. Будьте благоразумны. Я видел слишком много мальчишек, которые брали в руки оружие и думали, что теперь они паладины Господни. Если ты продолжишь учиться, однажды, может быть, так и будет. Но этот славный день ещё не пришёл. А потому действуй с умом. Всегда лучше избегать драк, чем искать их.

С этими словами он повернул лошадь – и уехал.

Дворцовые слуги разгрузили наши вещи и отнесли их в отведённые нам комнаты. Мы шли следом, встревоженные предостережением сэра Уильяма. Он напомнил мне, что теперь я отвечаю не только за жизнь Миэтты и королевских родственников, но и за своих друзей. В конце концов, именно я их во всё это втянул.

А где-то там… Или, возможно, где-то здесь, – вздрогнув подумал я, – бродит убийца, ждущий своего часа.

Так или иначе, но приезд в Пале-Рояль стал облегчением. После двухнедельного путешествия очень хотелось отдохнуть и прийти в себя. И дворец – настоящий дворец – по крайней мере временно стал моим домом. Пале-Рояль поражал богатством обстановки, красотой и величием. Стены были покрыты фризами и гобеленами, а между ними висели картины величайших мастеров европейской живописи – ван Эйка, Караваджо и Тициана. Потолки украшали лепнина и яркие красочные росписи. Даже пол потрясал воображение: доски паркета, блестящие от лака, были отделаны медью и оловом.