Я хотела сказать, что люблю ее, что могу научиться любить ее даже еще сильнее, чтобы заместить ей грядущую потерю, но понимала, что это совсем не то. Позже, когда тот самый человек, связавший первый ряд всего, что я могу сделать в своей жизни, ушел, я смутно начала понимать, что имела в виду моя мама.

Что случается с вещью, когда ее создатель умирает? Мне сложно определить, в каком времени лучше описывать многочисленные проекты моей бабушки. Ее пледы все еще здесь – они и сейчас оранжевые, и кажется, неправильно говорить, что они были оранжевыми, – но, тем не менее, они претерпели изменения. Они имеют большее значение и все же занимают меньше места в нашей жизни, потому что больше их уже не станет. Больше не будет словесных перепалок в ресторанах, не будет укутывающих объятий. А что происходит с вещью, которая была подарена, а затем возвращена? Я связала для бабушки столько вещей, поначалу плохих, а затем довольно хороших. На Рождество перед ее смертью я связала ей носки, которые мама отдала мне обратно после похорон. Это не было неправильно – хуже было бы, если бы они потерялись и их некому было бы любить и пользоваться ими, – но не могу заставить себя их надеть, хоть и сомневаюсь, что бабушка надевала их хоть раз. Они выглядят пустыми, несмотря на то что носки и должны быть пустыми.

Ты: Девушка в метро на линии F Манхэттена, которая вяжет что-то похожее на носок – не успела рассмотреть как следует, потому что ты вышла на следующей остановке после того, как я вошла в вагон.

Я: Девушка, которая тоже хотела бы иметь с собой вязание и достать его в знак солидарности или, по меньшей мере, подать некий тайный сигнал, дать понять, что я – такая же, как ты, а не просто какой-то псих, который пялится на тебя через весь вагон.

Ты: Классный парень, который вяжет в метро на ветке L.

Я: Та, которая на самом деле никогда тебя не видела, но получила две SMSки от разных друзей в один и тот же день, уведомлявшие, что они нашли свою вторую половинку. И если вы два разных парня, в таком случае привет вам обоим.

Ты: Дамочка, которая громко возмущалась по поводу моей вышивки в метро на ветке N.

Я: Приношу извинения за вышивание слова «Задница» в общественном месте. В свою защиту могу сказать, что это было для друга.

Ты: Все пассажиры в том самом вагоне метро на ветке М.

Я: Благодарна, что никто из вас не смеялся, когда я пыталась вязать стоя, даже когда я уронила клубок и он укатился под ближайшее сиденье.

Ты: Женщина, с которой я так долго болтала в автобусе № 7, в первое свое лето в Нью-Йорке. Ты была на несколько лет старше меня и очень красивая, волосы забраны назад в хвостик, а прядь волос намотана на резиночку так, что это выглядит суперэлегантно и аккуратно. Когда ты заметила, что я вяжу, ты села рядом и всю поездку до Квинса рассказывала о своем рукоделии, любимых магазинах пряжи, планах продавать свои изделия. Ты дала мне свой номер – он все еще записан в моем телефоне как «Кристина Вязание» – и заставила меня почувствовать, что мир гораздо дружелюбней и шире, в хорошем смысле этого слова.

Я: Извини, мне не хватило мужества набрать SMSку.

Ты: Мужик, развалившийся на двух сиденьях, широко раздвинув ноги.

Я: Крестоносец в битве за личное пространство, который использует вязание в качестве прикрытия для распихивания людей, занимающих гораздо больше положенного им в разумных пределах места на сиденье в метро.

Ты: Пожилая женщина на платформе J Деланси-стрит, вяжущая крючком быстрее, чем я моргаю.

Я: Крашеная рыжая, которая хочет научиться твоему колдовству.