Нельзя сказать, чтобы он был совсем уж беспомощным. В пансионе, где Томас провел все детство после смерти родителей, во время уроков фехтования, он частенько удостаивался похвалы инструктора Ллойда – старого полкового учителя фехтования, дававшего когда-то уроки юношам, отправлявшимся в Бангалор на смену отцам. Развитие порохового оружия и артиллерии похоронило высокое искусство фехтования, как признавал и сам учитель. Тем не менее, упражнения вырабатывали у учеников силу, гибкость, выносливость и волю к победе – как считало руководство пансиона. Томас не был с этим согласен, занимался небрежно, нехотя, уделяя все свои силы изучению наук, хотя, по словам Ллойда имел некоторый талант к фехтованию. И вот сегодня, как никогда, Томас жалел о своем пренебрежительном отношении к развитию тела.

Перед тем как заснуть, Маккензи напряженно размышлял о том, что он будет делать, если ему еще раз придется столкнуться с этими грязными животными, хищниками городских улиц. В конце концов, он уснул с мыслью, что должен быть не сильнее, а умнее их. Наука, ведущая человечество в золотой век, была способна справиться и с этой задачей. С этой же мыслью он и проснулся.

Эндрю Финниган, допивая последние глотки чая, косо посматривал на своего постояльца, уставившегося на остывший завтрак, но с расспросами не лез, за что Томас был ему крайне признателен. Ночью они перемолвились парой слов, и отставной сержант был в курсе ночных приключений постояльца.

Томас с задумчивым видом потрогал пальцем подсохший тост с джемом, решительно отодвинул от себя подставку с вареным яйцом. Потом в пару глотков прикончил чашку остывшего чая и решительно поднялся на ноги.

– Эндрю, прошу вас, найдите того соседского паренька, Гокинса, – сказал он, запуская пальцы в карман своего безупречного бежевого жилета. – Дайте ему от моего имени пару пенсов. Пусть сбегает в Колледж Механики, ко мне на кафедру, и найдет доктора Нимса. И пусть скажет ему, чтобы проводили семинар без меня, сегодня я буду работать дома.

– Конечно, сэр Томас, – отозвался бывший сержант, складывая хрустящий газетный лист. – Вам что-нибудь еще понадобится?

– Нет, Эндрю, благодарю, – рассеяно отозвался Маккензи, бросая на скатерть пару мелких монет, – я просто буду работать.

Развернувшись, он вышел из кухни и взлетел по лестнице, мгновенно забыв о существовании Эндрю, Гокинса и доктора Нимса. Им, как бывало и раньше, овладела прекрасная идея, требующая немедленного воплощения. В такие минуты Томас забывал об окружающем его мире, купаясь в цветных нитях своих размышлений, что прямо на глазах складывались в логичную и вполне жизнеспособную картину.

Вернувшись в кабинет, Томас первым делом разоблачился – снял сюртук, повесил на вешалку жилет, сменил рубашку с кружевным воротом на домашнюю, домотканую. Потом накинул свой черный пропитанный каучуком передник, что прикрывал тело от горла до колена, сунул в карман передника прорезиненные перчатки. Большие очки с синими стеклами и широкой матерчатой лентой Томас водрузил на голову, безжалостно растрепав только что с трудом уложенные кудри. А потом, привычно хлопнув в ладоши, уставился на свой рабочий стол.

Изучив привычное расположение инструментов, Томас медленно обошел вокруг стола. Потом решительно открыл выдвижной ящик и небрежно смахнул в него останки прошлого эксперимента – проводки, кусочки меди, обрезки каучука и даже почти полностью готовый изоляционный лист, сплетенный из тонких нитей клея.

Очистив рабочее место, Томас засучил рукава рубашки и принялся за дело. Из недр своего рабочего стола он доставал один прибор за другим, внимательно изучал, прикидывал что-то в уме. Потом либо ставил его на стол, либо прятал обратно. Новые куски каучука, резина, медь, гвозди, подкова, мотки проволоки – все это громоздилось на столе новыми кучами. Из шкафов, стоявших вдоль стен, на стол перекочевали две колбы с кислотой, утюг, зажимы и точильный круг. И лишь в последнюю очередь на столешницу встала драгоценная коробка с кристаллами синего кварца. Строго говоря, кварц не был синим, скорее, имел оттенок морской волны у песчаного берега, но название так прижилось в академической среде, что его употребляли все. Собственно, и не Томас открыл, что при физическом воздействии этот кварц испускает сильный электрический разряд – значительно более сильный, чем у других видов кварца. Но зато Томас был первым – как он надеялся – кто смог сконструировать небольшой, но весьма емкий аккумулятор, позволяющий запасать выделяемую кварцем энергию.