– Нет, – Батлер покачал головой. – Я бы знал. Профессор часто поручал мне покупать ингредиенты для его исследований. Не помню, что бы я покупал яд, способный остановить сердце. И оставить порезы на руках.

– Понимаю, – мягко сказал Томас, подумывая, как бы свернуть на более безопасную тему, – а кто же организовал похороны?

– Мистер Ноб, поверенный в делах профессора, – сказала миссис Роше. – Он пришел рано утром и сразу же сказал, что у него уже есть договоренность с аббатством Клампхилл.

– Так быстро? – удивился Томас. – Просто удивительно.

– Все было оговорено заранее, – признался управляющий. – Здоровье сэра Себастьяна заметно ухудшилось в последнее время. А все его семья похоронена на кладбище при аббатстве. Поэтому он заранее оставил распоряжения поверенному. Он хотел после кончины быть со своими родными.

– Нет, я о другом, – быстро произнес Томас. – Я о том, что полиция так быстро, к утру, заполнила все свои бумаги.

– О, как раз они и порекомендовали мистеру Нобу не тянуть с похоронами, – произнес Батлер. – Сказали что бумажной работы еще на неделю и не стоит ждать пока тело начнет… В общем, они опечатали кабинет профессора и велели нам дожидаться конца следствия.

– Полагаю, оно не затянется, – с горечью в голосе заметила экономка. – Они уже все решили.

– Сэр Томас, – с чувством произнес управляющий, – поверьте, я и миссис Роше знаем профессора Макгрегора уже долгие годы. Мы уверенны, что здесь что-то не так.

– Я понимаю, – вежливо произнес Томас, посматривая на огромные часы. – Надеюсь, что полиция во всем разберется, ведь расследование еще продолжается.

– Мы тоже надеемся на это, сэр, – отозвался управляющий. – Надежда на правду, это все, что у нас осталось.

Маккензи поднял голову и взглянул на пожилую пару, застывшую на этой огромной и пустой кухне, которой больше не суждено обслуживать большую дружную семью. Томас увидел двух стариков, потерявших все, что у них было, и обреченных доживать свой век в неизбывной печали и тоске. Возможно, правда о смерти профессора и оставалась тем единственным спасательным кругом, что поддерживал их на плаву. Им просто нужно было что-то, ради чего еще стоило жить.

– Я очень надеюсь, что полиция по всем разберется, – с нажимом повторил Томас, поднимаясь из-за стола. – Но сейчас время близится к ночи, уже стемнело, и я не могу долее злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Конечно, сэр Томас, – спохватился управляющий, поднимаясь на ноги. – Мы просим прощения, что отобрали у вас столько драгоценного времени.

– Ничего страшного, – отмахнулся Томас, запуская пару пальцев в жилетный карман. – Я буду внимательно следить за этим… печальным событием. Вот.

Протянув руку над столом, он протянул управляющему свою визитную карточку, отпечатанную в типографии Бэнкса, с традиционными для них завитками и золотым тиснением.

– Там есть и мой нынешний адрес для корреспонденции, – сообщил Томас. – Пожалуйста, если что-то прояснится, дайте мне знать.

– Разумеется, сэр Томас, – произнес Батлер, с достоинством принимая карточку. – Мы обязательно вас известим.

Маккензи осторожно положил салфетку на стол, вежливо склонил голову, отдавая должное хозяйке кухни, и вышел в холл. Батлер проводил гостя до дверей, привычно подал ему плащ, цилиндр и зонт, открыл двери и вышел во двор.

У калитки, ведущей на улицу, Томас на секунду замешкался, не зная, что такого ободряющего сказать на прощанье старому управляющему.

– Надеюсь, вы найдете, что ищите, – сказал он, наконец, – прощайте, мистер Батлер.

– Храни вас бог, сэр Томас, вы истинный джентльмен, – отозвался управляющий, открывая калитку. – Прошу простить нас, если мы показались слишком навязчивыми.