Больше всего Тор любил канун Нового года, потому что занятия в школе заканчивались раньше. Он весело напевал, поднимаясь и спускаясь с трёх холмов, лежавших между Асульмаром и деревней.

Роза шла далеко впереди вместе с другими певцами из хора. Энгль, который, скорее всего, развлекался, разглядывая что-нибудь вдали, шёл рядом с ним.

Их деревня была одним из многих поселений на Острове Эмблем. Она называлась Эстрель в честь основательницы, и однажды тут разыгралась большая битва. Если верить многочисленным урокам истории, которые он изо всех сил старался не слушать, но они всё равно каким-то образом осели у него в голове, у деревни Эстрель было важное стратегическое преимущество: она лежала в долине между горной грядой и океаном. Из-за этого на неё сложнее напасть. Или проще? Вот это он как раз запамятовал.

С городской площади послышался громкий звук горна, и из густых разноцветных крон деревьев вылетели несколько птиц луло.

– Здра-а-авствуйте, касика Луна! – крикнул Энгль в сторону деревни и помахал рукой. Скорее всего, он действительно её видел, хотя идти было ещё довольно далеко.

Тор вздохнул. Его мама руководила всеми новогодними празднествами, одетая в традиционную эмблемитянскую одежду, которая вызывала у него довольно противоречивые чувства. Тем не менее Тор очень гордился мамой. Она хотела быть лидером, и у неё это замечательно получалось – отчасти благодаря эмблеме. Эмблема усиливала черты характера, которыми она обладала и без того. Любовь к своему делу и тренировки – именно так развивали свои умения большинство эмблемитян. Тора окружали люди, которым в самом деле нравились их отметки. Роза обожала петь, отец – готовить, Энгль… таращиться?

А вот Тор был не таким, как они, и боялся, что мама его никогда не поймёт. Так что он решил взять дело в свои руки.

Когда они дошли до дома, папа был на кухне.

– Энгль! Хочешь немного сапфирового пирога? – Антон Луна показал на липкий, усыпанный голубоватыми пятнами десерт, который только что достал из печи. Когда драгоценные камни запекали при достаточно высоких температурах, они становились слаще чего бы то ни было другого. У сапфира был насыщенный сливочный вкус.

– Два кусочка, – радостно ответил Энгль. – Нет, лучше три.

У него был самый сильный аппетит из всех, кого знал Тор, – и не только по отношению к потрясающей выпечке его отца.

Папа предложил кусочек и Тору.

– Нет, спасибо, – ответил он; в его животе сплетался тугой комок нервов.

Завтра к этому времени он, возможно, навсегда освободится от свой эмблемы. И, что даже лучше, может быть, даже получит новую. Ту, которую хотел всегда.

Мистер Луна посмотрел на часы, потом хлопнул в ладоши.

– Эй, вы двое, праздник вот-вот начнётся. Приготовьтесь.

Энгль спрыгнул с высокого стула, на котором удобно устроился; он уже успел расправиться со всеми тремя кусками пирога.

– Пойду-ка я домой. – Его глаза загорелись от нетерпения. – Надо взять моё желание.

Все распрощались с Энглем, хотя знали, что он вернётся буквально через несколько минут.

Из гостиной в кухню вошла Роза, недовольно надув губки.

– Почему я слишком маленькая, чтобы загадывать желания?

Папа улыбнулся и присел рядом с ней, чтобы посмотреть прямо в глаза.

– Потому что, если бы мечты восьмилетних детишек сбывались, мы бы каждый день ели на завтрак тортики, а вместо школы ходили бы охотиться на светлячков.

Роза моргнула.

– Но это же здорово!

Тор засмеялся.

– А чего бы ты хотела пожелать?

Загадывать желания разрешалось только с двенадцати лет; Тор участвовал в этом впервые.

Роза высоко задрала носик.

– Я хочу быть дальновидящей, как Энгль!