Белякову Иван дозвонился только с третьего раза.

– Слушаю вас, – прозвучало в трубке.

Голос Степана Степановича был более сиплым, чем обычно. Вряд ли его охриплость объяснялась тем, что за последние дни ему пришлось провести немало переговоров. Это могло означать только одно: Степаныч снова вернулся к тесному общению с алкоголем.

– Здорово, Иван! – прохрипел Беляков. – С утра собирался тебе позвонить, ты меня опередил. Знаю, что скажешь, но соболезнования потом. Сейчас нет времени долго разговаривать. Давай поступим так. Подъезжай ко мне домой часикам к семи вечера, не раньше и не позже, такое возможно?

– Конечно, – отозвался несколько обескураженный таким поворотом разговора Иван. – Заодно привезу фильм о вашем юбилейном вечере. Он уже смонтирован.

– Все, договорились. Встретимся – обсудим наши дела подробнее.

В телефонной трубке послышались короткие гудки.

Ровно в семь Иван припарковал свою черную «тойоту» возле особняка Белякова. Как только он вышел из машины, охранник открыл калитку. Значит, в доме его уже ждали.

Степан Степанович сидел в ажурной беседке, увитой густым виноградом. На столе стояли легкие закуски, бутылки с минеральной водой и напитками покрепче – коньяком, виски, а также любимой хозяином русской водкой, которой он отдавал предпочтение еще со времен своей шальной молодости. Сам Беляков с длинной изящной сигаретой в руке буквально утопал в глубоком кресле. Судя по заполненной окурками массивной пепельнице, дымил он давно и активно.

Заметив Черепанова, хозяин поднялся ему навстречу и крепко пожал руку.

– Еще раз здравствуй, – произнес он и указал на стол: – Угощайся! Ты же с работы, и наверняка голодный.

– Спасибо, не откажусь.

Иван положил перед Степаном Степановичем диск с обещанным фильмом. Он немного помолчал, понимая, что в их разговоре первую скрипку будет играть Беляков.

– За соболезнования спасибо, – подал голос хозяин. – По телевизору слышал. Наверное, и сейчас ты пришел с этим? Что ж, давай выпьем за помин души Полины, пусть ей будет земля пухом. Знаю, что ты за рулем, но я по чуть-чуть, всего по пять капель.

Беляков налил Ивану коньяка, себя же решил побаловать водкой.

– Не чокаясь, хорошо? И закуси плотнее, а я пока покурю, глядишь, разговор и заладится.

Черепанов выпил.

– Ты курить окончательно бросил или все же иногда балуешься? – Степан Степаныч протянул гостю пачку сигарет. – Я не искушаю. Просто с сигаретой, на мой взгляд, разговор получается душевнее.

– Пока воздержусь, а то бросаю уже в двадцать первый раз, – ответил Иван усмехаясь. – А дальше будет видно.

Беляков придвинулся ближе к столу:

– Ну так вот… Как ты, наверное, понял, я тебя пригласил не из-за фильма с моим участием. За него, конечно, спасибо, на досуге обязательно посмотрю, потом отошлю в Америку дочерям – все-таки память о матери. Вообще-то, Полина давно мечтала засветиться в телеке, спала и видела себя на экране. Наверное, в детстве метила в актрисы. Да и перед своими подругами постоянно старалась покрасоваться, демонстрировала им свою прелесть. Вот и доигралась…

Иван недоуменно поднял глаза.

В свою очередь, Степан Степанович вскинул руку:

– Вот что, Иван Сергеевич, давай не будем вокруг да около, а по-честному. Скажу правду: в связи с последними событиями мне нужна твоя помощь. Про мои минувшие дела ты немного знаешь – у тебя такая профессия, да и свою биографию я особо не скрывал. Что было, то было. Недавно и про тебя навел дополнительные справки, уж ты не обижайся, но по-иному нельзя. Хорошие отзывы о тебе, и жизнь, оказывается, непростая. Знаю и про Чернобыль, и про Кандагар, и про твою бывшую семью. Выяснил, что ты умеешь находить то, чего не могут найти другие. Благодаря собственной интуиции и толковым ребятам в твоем кругу. Даже менты с их нынешними возможностями, и те тебя нахваливают. А мне сейчас очень нужно найти одну вещь, и по некоторым причинам обратиться в милицию я не могу. Да и не особо я ментовским операм доверяю, сам знаешь, какая это порода, – усмехнулся Беляков. – Конечно, у меня есть ребята, которые тоже могут поискать, но ты же понимаешь, что это за хлопцы. Стукнуть кого-нибудь по башке всегда готовы, а вот пошевелить мозгами – тут они пас.