Главное – я перехватил управление телом. У зомби почти отсутствует тактильная чувствительность, но зато очень чуткий слух, острый нюх и довольно специфический взгляд на мир, чуть расплывчатый, словно после сильного сотрясения.

Прогуливаясь от могилы к могиле, я почувствовал, как на меня все больше и больше накатывало странное такое ощущение, что за нами наблюдают. Причем… из-под земли. Это уже какая-то высшая степень некромантской паранойи начинается?

Остановившись, я принюхался, поежился, потом заметил, что бестолочь уверенно двинулась дальше, догнал и, не удержавшись, похлопал девчонку по плечу ладонью:

– Ну ты и разогналась, бестолочь! У меня тут дело, подожди, – и развернул ее лицом к нужной мне могиле.

Анна, конечно, вздрогнула, но визжать не стала. Наоборот, обернулась и показала кулак моему настоящему телу, а потом посмотрела на меня, в смысле на нежить, выжидающе-заинтересованно.

Я одобрительно хмыкнул, правда, в теле зомби.

– И как? – с любопытством спросила девчонка. – А ты видишь его глазами в привычном спектре? А запахи ощущаешь?

Пересказывая ей, как смотрят на мир зомби, я одновременно выкопал тело из могилы. С такими когтями, как у нашей домашней живности, это было делом пяти минут. Усопшая оказалась дамой очень преклонных лет, покинувшей этот мир где-то месяцев шесть-семь назад, судя по степени разложения тела.

Значит, недавнее поднятие она тоже перенесла, успев еще раз прогуляться по родному городу уже в качестве зомби. Я смотрел на вырытое мною тело и никак не мог понять, что с ним не так. Вроде бы его же упокаивали, причем специалисты не хуже меня. Но при этом я чувствовал какие-то подозрительные вибрации… знакомые… и это при отсутствии нитей управляющего телом некроманта. Но с телом явно что-то было не так, со всеми телами на этом кладбище явно было что-то не так!

Анна:

Кто бы мог подумать… Нет, я и дома не страдала особой тревожностью. Маман, помню, еще в детстве норовила иногда в сердцах обозвать меня оптимистичным бревном. Но все же перенос в другой мир, где из добрых чудес только ожившие трупики, а все остальные чудеса так и норовят чего сподлянить… А, ну еще два шикарных мужика, каждый с индивидуальным набором тараканов… Наверное, это повод немного попереживать?

С другой стороны – ну и толку страдать? Я могу что-то изменить? Пока нет. Значит, надо сидеть, смотреть в оба и анализировать. А страдать и пугаться – непродуктивно.

Короче, в этом наборе обстоятельств я чувствовала себя на удивление свободно. Хотя казалось бы – черт-те где, черт-те с чем на шее, с черт-те какими обязательствами и полным ковшиком всяческих командиров на мою голову… Да плюс невнятные намеки на генетическую предрасположенность к государственной неудобности. М-да…

Но на кладбище все равно было прикольно, пока зомбик с Адрианом внутри не начал беспокойно крутиться между могилами, делать странные пассы когтями, кряхтеть и шумно принюхиваться.

В своем собственном теле брюнет так никогда не делал. Поэтому, как только он налюбовался подгнившей бабушкой и быстро засыпал ее обратно, я поинтересовалась:

– Ты чего? – и тоже попыталась то ли принюхаться, то ли присмотреться, сама не поняла. – И зачем тебе эта старушка?

– Проверить кое-что хотел, – прохрипел зомби с Адриановыми интонациями, но глухо и как-то невнятно.

– А паутина на кладбище – это так и должно быть? – с умным лицом решила уточнить я, раз уж мы тут все чего-то изучаем.

– Ты что, в паутине запуталась, бестолочь? Слушай, я тут одно важное дело к Мартошу вспомнил. Так что извини, в следующий раз погуляем подольше.