– Что это мама? Ты о чем? – я сама начала переживать, только вот непонятного из-за чего.

– Есть один секрет, Алессия – голос ее стал тихим и робким, словно она боится разбудить чудовище – Я вам открою его, как только придет время и поверь оно уже очень скоро.

– Что за секрет? – я наивно спросила, хотя заранее знала, что она мне сейчас не ответит.

– Не сейчас, милая. Нужно ехать за девочками, а ты пока разбери вещи, твоя комната на втором этаже слева, крайняя по коридору. Мне нужно ехать.

Она резко встала, взяла ключи с журнального столика и захлопнула дверь за собой. Что это было?! Впервые вижу маму такой потерянной. Впервые, после смерти папы.

Некоторое время я ничего не делала, сидела и осматривала гостиную: вся она в теплых тонах, обои, диван, кресла, деревянный журнальный столик, большой телевизор, простые люстры без изгибов и изяществ. Много фотографий расставлены то на полках книжного шкафа, то развешены на стенах уютной гостиной. Все наши фото, вся наша история и память… Вот я на своем выпускном с мамой в обнимку; Эйприл с Даяной в грязи совсем маленькие, а я их фотографировала (я была тогда самой чистой). А здесь молодые папа и мама только поженились. Какой он был красивый, кажется, с возрастом он становился все прекраснее, а мама все-таки немного потеряла ту девичью красоту. Как-никак трое детей и смерть любимого человека дали о себе знать. На этом фото она молодая, беззаботная и кажется очень амбициозной. И эти красивые рамки: деревянные, металлические, пластмассовые, узорчатые, круглые, квадратные. Все они словно охраняют эти моменты, защищают от губительной силы времени и обстоятельств. Слишком много фотографий, но еще больше ценность этих воспоминаний. Повеяло семейным теплом и уютом. На мгновение, я забыла испуганное мамино лицо. Что это за тайна? И почему мама так боится этого? Не найдя ответов, я подняла свои чемоданы в комнату. Пора разбирать вещи и начать новую светлую жизнь в городе Кенвилль.

Когда я вернулась со школы, Алессия мирно сидела на диване и листала фотоальбом. Я скинула сумку и набросилась на нее. Мои объятия и радостные визги повалили ее с дивана. Я безумно счастлива, что она вернулась после долгих четырех лет. И мы снова всей семьей вместе, хотя не хватает только папы…

Мне было всего 3 года, когда его не стало. Я его практически не помню, лишь только на видеокассете я смотрела как мы вместе встречаем рождество. Его последний праздник с семьей. Он обнимал маму, крепко целовал меня и Алессию, называл Алессию «принцессой света», а меня «звездной королевой». Он погладил меня по волосам и подарил мне мягкую игрушку, а я начала ее грызть. Я помню папин одеколон, и помню, как ярко тогда переливалась огоньками рождественская елка. Но воспоминания о нем остаются только в этом плюшевом мишке. Этот медведь до сих пор сидит у меня на комоде и смотрит на меня. Оберегает папиным взором. В тот день он объяснил Алессии и мне, что скоро у них появится братик или сестренка. Алессия прыгала от счастья и придумывала сказочные имена, а я была занята, я жевала ногу плюшевому медведю. Я никогда не смотрю эту запись с мамой или сестрами. В минуты грусти и скорби я убеждаюсь, что все спят и смотрю это видео в абсолютном одиночестве, и плачу очень тихо. И всегда трогаю ту щеку, где он меня поцеловал. Я пытаюсь почувствовать снова это тепло, но щека холодная и мокрая от слез. Я не пытаюсь остановить слезы или как-то сдержать их, я даю им полную волю действий. Мне его не хватает, даже если толком не помню его. Я крепко сжала медведя, вдыхая его аромат. Он пахнет иначе, не так как во всем доме.