Снежка вбежала в свою комнату, надеясь, что сумеет снова запереть дверь, однако магия, должно быть, покинула ключ, и замок больше не сопротивлялся хозяину.

Дверь распахнулась, и Снежка попятилась. В голове ее повторялись и те же слова:

– Что же мне теперь делать? Что же мне теперь делать?

Растаявшее масло текло сквозь пальцы, сердце отчаянно колотилось о ребра, и казалось, что оно вот-вот выскочит наружу.

Но ему и так придется расстаться с моим телом. Принц вырежет его и положит в сундук, чтобы хранить вместе с другими трофеями.

Принц шагнул в комнату. Он казался огромным, в два раза выше, чем раньше. Его липкие, обагренные кровью руки тянулись к ней.

– Бежать некуда, Белоснежка. Будь хорошей девочкой и позволь мне сделать с тобой все, что я захочу, – проговорил он. – Я ведь все равно добьюсь своего.

Снежка увидела в его глазах отражение всех своих ужасов. Ветерок из открытого окна развевал ее белое платье. Пальцы Принца скрючились, словно он уже вырывал из груди ее сердце.

Ну, нет, – твердо сказала себе Снежка. – Я не сдамся. И никогда больше не буду хорошей девочкой.

Широко раскрыв рот Принц нагнулся к ее горлу… чтобы поцеловать? Или укусить? Снежка так и не поняла этого… Она размахнулась и швырнула кусок масла с отравленным кольцом прямо ему в глотку.

Принц поперхнулся, непроизвольно сглотнул, и масло помогло кольцу проскользнуть в его пищевод.

– Что ты со мной сделала?! – воскликнул он раздирая себе горло, сдирая с шеи длинные окровавленные полоски кожи. Изо рта у него повалил дым, из уголков глаз тоже потянулись струйки дыма, на лице вздулись черные вены. – Что ты сделала со мной, Белоснежка?!

Он попытался схватить ее, но она отпрыгнула в сторону, и Принц нырнул головой в открытое окно.

Снежка изо всех сил толкнула его в спину.

Падая, людоед завопил. Она услышала в его голосе ужас и муку, и это ее обрадовало.

Крик оборвался, и Снежка выглянула из окна. Неподвижное тело Принца распласталось на камнях у стен замка.

А вдали, на дороге клубилась пыль. Снежка различила трех всадников, скачущих во весь опор – это были ее братья, они заберут ее домой.

Кристина Генри

Почти все железнодорожные пути разобрали в начале шестидесятых, когда мне было три или четыре года, и сеть дорог разорвали на клочки. Ехать было некуда, кроме Лондона. Маленький городишко, в котором я жил, оказался в конце ветки.

Самое раннее воспоминание: мне восемнадцать месяцев, мать в больнице, рожает мою сестру, и бабушка спускается со мной к мосту, берет меня на руки, и показывает поезд, проходящий под ним, пыхтящий и дымящий, словно черный железный дракон.

За следующие несколько лет сгинули последние паровозы, а с ними вместе и сеть железных дорог, соединявших деревню с деревней и городок с городком. Я не знал тогда, что время поездов заканчивается. И к тому времени, когда мне исполнилось семь, они уже ушли в прошлое.

Мы жили в старом доме на окраине города. За домом начинались поля, заброшенные и пустынные. Я часто перелезал через забор и устраивался с книжкой в тени тростника, а если чувствовал тягу к приключениям, начинал исследовать земли опустевшего поместья, спрятавшегося за полями. Возле особняка находился живописный заросший пруд, через него был перекинут деревянный мост. Бродя по полям и лесам, я не встречал ни сторожей, ни смотрителей, и никогда не пытался войти в дом. Это могло бы навлечь на меня несчастье, к тому же я свято верил, что опустевших старых домах водятся привидения.

Не то чтобы я был суеверным, просто искренне верил тогда в существование мрачных и опасных тварей. Юношеские убеждения твердили мне, что ночь полна призраков и ведьм, голодных, облаченных во мрак и колышущуюся тьму.