Джону против его воли становится интересно. Он видел, как тот человек загипнотизировал забитый людьми футбольный стадион. Это было здорово. Ему нравится магия и все такое.

– Нужно только наклониться к человеку и произнести слово, тогда он сделает то, чего ты хочешь.

– Ну да…

– Понимаю, звучит глупо, – говорит Дрю. – Но все получается, клянусь.

– И что же это за слово?

Дрю шепчет ему на ухо. Но Джон никак не может вспомнить это слово. На слух это что-то вроде «анусру» или «анушру», но как-то иначе. Слово скрежетало, словно камень о камень, словно кости, отвердевающие под землей.

Дверь в лавку отворяется с приветливым звоном. Внутри пахнет камнями и прохладой, чем-то вроде стеклянных бутылок или монет. У Джона на ладонях выступает пот. По коже начинают бегать мурашки, – сразу же, как только он замечает, что за прилавком не старик, а его жена. Она вяжет и спицы словно повторяют ускорившийся ритм его сердца. Клик, клик, клик. Миссис Берри умеет посмотреть на тебя – так, как смотрит сейчас, поверх очков.

Тем не менее он подходит к холодильнику. Голубые с золотом банки так холодны, что прилипают к ладоням. Цвета заставляют его вспомнить о Дейзи. Он берет упаковку с шестью банками. Чего-то. Может быть пива, а может сидра. Пальцы дрожат, и он с резким звуком роняет упаковку на прилавок. Миссис Берри пристально смотрит на него.

– Свидетельство о рождении, будь любезен, – говорит она совсем не сердитым тоном. Она не рассержена, и это еще хуже. Джон видит, как ей жалко его, она думает об Алисе, и о том, как все это печально. Сердце превращается в воздушный шарик, слишком сильно надутый, готовый лопнуть.

Он наклоняется поближе к ней. Слово камешком выкатывается у него изо рта. Миссис Берри сперва моргает, потом говорит:

– Джон, ты точно в порядке?

Ужасаясь себе, он снова произносит слово, и она отодвигает от него пиво.

– Уберу его назад в холодильник, – говорит она. – А ты иди домой. – И коротко прикасается к его ладони – Я знаю, что ты сейчас переживаешь нелегкие времена. Но они пройдут, обещаю тебе. А ты должен стараться и помогать маме.

Оказавшись снаружи, Джон понимает, что дрожит от гнева. Он бежит туда, где расстался с близнецами, хватает Дрю, швыряет его о кирпичную стенку.

– Ты посмеялся надо мной! – выпаливает, он задыхаясь. – Твое слово не сработало.

В смехе Дрю звучит удивление.

– Конечно, не сработало, – говорит он. – А ты как думал? Скажи, только честно.

Мгновение Джон пристально смотрит на него, ощущая, как внутри растет какое-то чувство. Пузырь лопается, и он вдруг обнаруживает, что тоже смеется. Как он мог поверить, что существует волшебное слово, заставляющее людей делать то, что тебе нужно? Ну правда, просто смешно.

– Что ж, идем к вам, – говорит он.

Улыбка, подобно заре, медленно расцветает на лице Дейзи.

Дом Дейзи и Дрю находится в новом районе на другом конце города. Они идут медленно и разговаривают.

– А у тебя есть сестра, Джон? – спрашивает Дейзи…

– Двойняшка, – отвечает Джон. Он не настроен сейчас вдаваться в подробности насчет Алисы. – Она ходит в другую школу.

В районе, где живут Дрю и Дейзи, все дома одинаковые: высокие, чистые и безликие. На них не давит бремя печали, потому что здесь ничего еще не происходило. Хорошо бы жить здесь вместе с мамой, думает Джон, а не на узкой серой террасе, полной воспоминаний об утратах.

Мама беспокоит его. Он, Джон, днем ходит в школу, а она просто сидит.

Они останавливаются возле белого дома, ничем не отличающегося от соседних белых домов, и всех остальных домов в округе.

Дрю открывает калитку, и они идут через сад по дорожке, такой новой, что кристаллики в плитке еще поблескивают под лучами полуденного солнца.