Перспектива очередной поездки в Ист-Энд была ему, мягко говоря, неприятна. Воспоминания о синяке под глазом и порванном пиджаке все еще были свежи в его памяти. Эдварду иногда случалось бывать здесь по делам: расследования то и дело заводили его в Уайтчепел и прилегающие к нему районы. Тут «гнездились» банды грабителей, наркоторговцев, контрабандистов и других любителей поживиться чужим имуществом. И где еще, как не здесь, детективу следовало искать подозреваемых в расследуемых им делах.

Этот раз не стал исключением. Хотя салон госпожи Мирелы находился на окраине Ист-Энда, там, где постройки и контингент людей, проживающих в них, был чуть респектабельнее, чем в Уайтчепле, узкие улочки и подворотни тут были не более безопасны. Здесь вам вполне могли встретиться хорошо одетые дамы и джентльмены, приличные экипажи, не самые дешевые магазины и лавочки. Но с наступлением сумерек добропорядочные господа предпочитали оставаться дома. На «свет» выходили «ночные ловцы»: так Эдвард называл мелких воришек, карманников, а также зазывал злачных кабаков и притонов. Они поджидали зазевавшихся прохожих, тех, кто был не прочь выпить и развлечься в «приятной компании». Обычно такие посиделки заканчивались тем, что этих «счастливчиков» утром находили без чувств где-нибудь на заднем дворе второсортной гостиницы, без гроша в кармане и далеко не при полном комплекте одежды. Тому, кому повезло чуть меньше, мог понадобиться врач, ну, или, в худшем случае, гробовщик.

Прежде чем отправиться к злополучной гадалке, Эдвард попытался навести о ней справки у Сэма Ридли, своего коллеги из Скотленд Ярда. Молодой человек уже не раз снабжал Эдварда нужной ему информацией и очень этим его выручал.

– Прости, друг, но эта госпожа Мирела похожа на призрак, – с разочарованием сказал Сэм по телефону. – Про ее салон ходят лишь слухи. Она сама ни разу не засветилась в каких-либо незаконных предприятиях.

– То, чем она занимается, само по себе вне закона, – заметил детектив.

– Ну, это спорный вопрос. Ты ведь понимаешь, Эд, что подобного рода… услуги, официально не запрещены.

– И очень зря, – с презрением отозвался Эдвард. – Будь моя воля, я бы уже давно издал указ, по которому все эти проходимцы оказались бы за решеткой.

– Откуда такая неприязнь? – удивился Сэм. – Неужели ты сам стал жертвой гадалки? Неужто какая-то молодая цыганочка наобещала тебе несметные богатства и счастье, но вместо этого тебе приходится шататься по Лондону и искать каких-то шарлатанов да фокусников? В таком случае, я бы тоже злился.

– Дело не в этом, – прервал его Эд. – Всем здравомыслящим людям должно быть очевидно, что любые обещания и пророчества, которые продают им эти бессовестные жулики, не что иное, как чистой воды мошенничество. А за мошенничество преступников сажают в тюрьму. Разве я не прав?

– Да тебе самая дорога в парламент! С такими речами выступать только там.

– Брось, ты прекрасно меня знаешь, Сэм. Я ненавижу политиков. И одна из причин моей ненависти – это их неспособность решать насущные проблемы общества. Вот и теперь, – Эд тяжело вздохнул, – мне придется возиться с таким невнятным делом, потому что они не в состоянии запретить деятельность подобных госпоже Миреле аферистов.

– Но, если ты все-таки найдешь доказательства того, что она нечиста на руку, ты будешь очень собой гордиться, не так ли? – усмехнулся Ридли.

– Тебе совсем нечего про нее рассказать, Сэм? Может быть, какие-то жалобы на ее услуги или случаи ограбления на ее улице?

– В том районе кражи не такая уж и редкость. Что касается ее улицы, там, как ни странно, довольно тихо. Морган-стрит усеяна лавчонками, и живут на ней в основном владельцы магазинчиков, люди более или менее благонадежные. Но всякое, конечно, случается.