Прошло около месяца. Осень постепенно вступила в свои права, но лето еще не до конца сдало позиции, и стояли последние теплые дни. Мы с Кейном старались не проворонить их и почти все свободное время проводили на улице. По утрам мы обычно располагались во внутреннем дворе, где на свежем воздухе ежедневно тренировались. Часто к нам присоединялась Бьянка. Кейн привык к ней и не возражал против ее присутствия, но при девушке мы не обсуждали никаких важных вещей.

Примерно раз в неделю я общалась с кем-нибудь из ребят, оставшихся в Госфорде, при помощи созданного Кейном артефакта. У них все было хорошо, никаких событий не происходило, и мне было приятно просто время от времени поболтать с ними.

Учеба шла своим ходом и довольно успешно. Не могу сказать, что все предметы давались мне легко и без каких-либо усилий. Моим единственным преимуществом перед остальными одногруппниками было то, что я привыкла запоминать схемы сложных плетений, и усвоение нового материала не вызывало у меня трудностей. По целительству я была лучшей в группе, стихийная и бытовая магия тоже шли сравнительно легко. Успехи в некромантии у меня были точно такие же, как и у остальных, поскольку этот предмет был для меня новым. По травоведению я тоже регулярно узнавала что-то новое, а лучшей по нему у нас в группе оказалась Луиза – выяснилось, что ее бабушка была травницей. От занятий по физической подготовке я была освобождена и проводила это время обычно в библиотеке, где читала что-нибудь из дополнительной литературы.

Однако неожиданно проблемы появились на боевой магии. Нет, объяснения Лэшела и Вортона я усваивала на лету и новые плетения выучивала очень быстро. Но было нечто, мешающее мне правильно реагировать в поединках. Почему-то одногруппники регулярно оказывались проворнее меня, и я обнаруживала себя сбитой с ног каким-нибудь огненным шаром быстрее, чем успевала ответить на удар.

Кстати, именно на занятиях по боевой магии я неожиданно поняла, почему Лэшел зачислил на факультет Сида. У этого парня действительно оказался невысокий магический потенциал, и на стихийной и атакующей магии он регулярно получал низкие оценки. Зато благодаря среднему уровню сил ему единственному легко удавалось работать с небольшими магическими потоками и структурировать особенно сложные плетения. На занятиях Лэшела Сид стал одним из лучших – щит, который он создавал, был настолько сложен в структуре, что никому не удавалось «взломать» его. Другое дело, что у парня быстро заканчивались силы, и он не мог удерживать щит больше нескольких минут, но при грамотном ведении боя и этих нескольких минут могло хватить.

С одногруппниками у меня сложились примерно такие же отношения, как с большинством учеников в Госфорде – ровно-доброжелательные. Близких знакомств я ни с кем заводить не собиралась, и мне было достаточно общения с Кейном и Бьянкой. Памятуя о словах декана, темные и светлые в нашей группе не устраивали конфликтов и вели себя друг с другом подчеркнуто нейтрально. Но в одном они все были схожи – никто не мог понять нашей с Кейном «странной» дружбы. Одногруппники не раз пытались выяснить, какие же отношения на самом деле связывают светлого и темного магов, раз они не просто не враждуют, но прекрасно общаются друг с другом и нисколько этого не скрывают. Кейн рассказывал, что у него в группе к нему тоже подходили с таким вопросом. Обычно мы с ним или отшучивались, или отвечали, что давно знакомы и не видим смысла портить отношения только из-за того, что у нас разные стороны. Кажется, никто из однокурсников этого понять не мог, но перевоспитывать нас они не пытались. Вдобавок мы всегда давали понять, что нас не очень беспокоит мнение окружающих по этому поводу и поэтому нет смысла пытаться переубедить нас в выборе друзей.