От понимания, что больше никогда не услышу насмешливых, ни с чем не сравнимых интонаций, не увижу любимую усмешку, я всё-таки отключилась. На какие-то мгновения, даже не успев упасть. И ощутила жёсткую хватку.

– Ваше величество, как лекарь я настойчиво прошу вас удалиться. Ваш организм не выдерживает нагрузки. И позвольте заметить, что опрометчиво с вашей стороны подвергать такому риску ещё нерожденное дитя.

– Вы-то откуда знаете? – горьким, едва различимым шёпотом.

– Я лекарь, ваше величество, – с укором. – Доверенный лекарь асьера Оллэйстара, поэтому можете не беспокоиться о сохранности вашей тайны.

Да, конечно. Доверенный. Лекарь.

Но ведь я тоже.

– Что вы задумали, ваше величество? – обеспокоился Галор.

– Если хотите, можете помочь, – мрачно. – Если нет, лучше уйдите. Я не в том настроении, чтобы щадить.

Прикрыв глаза, выдохнула. И, наконец, посмотрела в лицо любви и смерти. В лицо Лориана.

Повернутое набок оно казалось чужим. Но в то же время глаз отмечал резко очерченные губы, скулы, прямой нос – любимые черты, взгляд на которые ещё недавно заставлял трепетать сердце и душу. Сейчас тоже заставлял, но по другому поводу.

– Я вынужден сообщить асьеру Оллэйстару…

– Что? О моём поведении? – усмехнулась.

И отстранилась от Галора, Ориана, происходящего во дворце, но главное – от собственных мыслей и эмоций. Меня этому учили, я это умела.

И отпустила сорвавшееся с рук заклинание. То, которым обследовала его когда-то, словно в другой жизни. Пожалуй, самое эффективное заклинание из всех, что показывали повреждения и раны. Только, как и в тот раз, оно возвратилось ни с чем.

Прикрыв глаза, до последнего ждала хотя бы намёка, любой нестыковки, но нет. Сердце, желудок, печень, лёгкие – ни единого признака, что Галор ошибся. Да и как он мог ошибиться?

Но я упорно продолжала. Одно, другое, десятое – я знала сотни лекарских заклинаний, но ничего из этого не помогало доказать, что Лориан жив. Мёртв, мёртв, мёртв – шептала возвращающаяся магия. Бездушно, упрямо. С каждым разом убивая во мне ту каплю надежды, что ещё оставалась.

Великого некроманта Анершерата уничтожила какая-то шаргхова магия? Не смешите мои зелья!

Но всё кричало именно об этом. О том, что в этот раз бесстрашному императору Оришан не удалось избежать смерти, над которой он смеялся. С которой ходил рука об руку много долгих, кровавых и равнодушных лет.

Но я не останавливалась, одно за другим выпуская заклинания в того, кто просто обязан был выжить. Не обращала внимания ни на подрагивающие руки, ни на прокушенную губу, ни на утекающий сквозь пальцы резерв. Умирать и падать в обмороки, конечно, не планировала, но знала, что не остановлюсь, пока не дойду до крайней точки.

– Давай же! – умоляла шёпотом.

Но Лориан, как и рианы остались глухи к моим мольбам.

А спустя четверть часа я всё-таки исчерпала собственные силы и дикую, истеричную ярость.

– Ты не мог меня бросить. – По щеке скатилась одинокая слезинка. – Не мог. Ты обещал.

Впрочем, жить до старости Лориан как раз не обещал. Поэтому и медлил, как мог, оттягивал момент, когда не смогли сдержаться мы оба. Одно из самых счастливых мгновений моей жизни – день, когда я отдала ему не только душу, но и себя. Без условий и ограничений.

А теперь он меня бросил!

Как, вообще, мог умереть некромант?

Из груди вырвался весёлый, истеричный смешок.

Лориан не верил в рианов, но признавал, что чувство юмора у них есть. Извращённое, издевательское, но есть.

Вставая с кровати, опёрлась рукой о тумбу. Раздался стеклянный дзынь. Рассеянный, отупевший взгляд скользнул по ряду разноцветных колб, зацепился за одну из них.