Вдоль стены слева тянулись редкие двери. Вдоль стены справа – трубы. Неторопливо двигаясь вперед, Кротов наткнулся на грязного сантехника, который ковырялся гаечным ключом у перемычки одной из влажных и капающих труб. Под трубой была лужица.

– Здорова, Николаич, – буркнул сантехник. Кротова он давно уже принимал за своего. – Ты там не упал? Какой-то козел соляру пролил.

– Уже заметил, – сухо отозвался Кротов.

– А труба опять течет, прикинь! Как бы не прорвало к чертям собачьим. Все сгнило, все менять пора.

– Все сгнило? На коррупцию, батенька, намекаете?

Сантехник расхохотался, продолжая ковыряться в перемычке труб. Веселый мужик. Пройдя еще несколько метров, Кротов наконец добрался до нужной двери. На ней висело жалкое подобие вывески. Отпечатанный на принтере и пожелтевший от сырости и времени, с грязными потеками, лист бумаги формата А4, на котором было крупно отпечатано одно слово – «Оперуполномоченные».

Толкнув дверь, Кротов вошел внутрь.

Старое, жалкое и темное, как тюремная камера, помещение было самым сухим в этой части подвала – поэтому группу Кротова разместили именно здесь. Три узких окна у самого потолка выходили во внутренний двор управления. Все, что можно было увидеть через них – мелькавшие иногда ноги ППСников. Пять столов, из которых один был приспособлен под буфет: чайник, коробки с кофе и сахаром и хлебница. За одним из столов, откинувшись на спинку скрипучего стула, посапывал Лазарев.

Кротов чуть громче, чем обычно, захлопнул за собой дверь. Лазарев, вздрогнув, очнулся, зевнул.

– Привет, Сань.

– Где Гарин?

Кротов подошел к своему столу, щелкнул кнопку компьютера. Тот скрипнул, словно огрызнувшись в ответ, и заурчал, включаясь.

– Да нет его. Пока не объявлялся.

– Опаздывать повадился, – Кротов посмотрел на часы. – Уже почти девять.

Лазарев одарил его скептическим и усталым взглядом перед тем, как ответить.

– Сань, да давай уже реально смотреть на вещи. Если он придет только к вечеру, всем плевать. Если он вообще не придет, всем плевать. Черт, да если мы все вообще перестанем выходить на работу – всем плевать.

Они с Лазаревым были знакомы целую вечность. Кротов и Лазарев были одного возраста. Разве что Лазарев был еще более усталый, замученный бытом, семейными неурядицами и жизнью вообще человек.

Кротов не ответил. Он включил электрический чайник и попытался найти на столе свою кружку. Она стояла за хлебницей. Почти с отвращением – в пятницу Кротов забыл ее помыть – взял ее в руки и отодрал ложку, которая приклеилась к стенке кружки.

Лазарев был прав.

Утренние разводы с начальниками подразделений угрозыска проходили в зале совещаний на четвертом этаже. По понедельникам, помимо начальника уголовного розыска Хомича и начальника криминальной полиции Грищенко, здесь присутствовал Сам Лично. Так в управлении именовали начальника УВД полковника Шевелева.

Докладывал майор. Его Кротов толком и не знал, потому что тот совсем недавно перевелся в управление с «земли», а находясь в подвале трудно следить за тем что происходит наверху.

– Также за истекшие сутки произошла квартирная кража по адресу Монтажников, 53. Сообщение поступило в 18.45, в 19.00 группа уже работала. От розыска Николаев, от следствия…

– И? – устало перебил майора Шевелев.

– Мероприятия, проведенные по горячим следам дежурной сменой, результата не дали, – признал майор. Это он явно хотел отложить на потом.

– Местные пока работают, Егор Ильич, – вставил Хомич. – Но судя по почерку, это наш серийник.

Шевелев нахмурился.

– Что, опять?

– Все указывает на то, что да, – невесело кивнул Хомич: – Проник путем подбора ключей. Выбрал небогатую квартиру, с замками попроще. Восьмой этаж девятиэтажки, чтобы риск столкнуться с соседями во время работы был минимальный. Взял все ценное, но только легко переносимые вещи…