Олег захлопнул дверь и, качая головой, рявкнул:

– Убирайся!

Ева добежала до спальни, подхватила фиалку (разумеется, ту никто не поливал) и убралась.

Затем она долго звонила Машке, но та не брала трубку. Пришлось ехать к сестренке домой, да только дальше подъезда Еву не пустили. Консьерж попытался дозвониться до квартиры лично и сказал просто:

– Дома никого. Извините.

Не спать же на улице? Ева подалась в первую гостиницу – мест нет; во вторую – заселение до десяти вечера. От третьей её отговорил администратор: туда буквально вчера заехали мигранты-строители, и сейчас вовсю отрывались, пили, голосили и, кажется, даже били друг другу лица.

Что дальше, четвертая попытка? В их захолустном городишке не так много отелей.

Квартиру ночью не снимешь, как и комнатушку в общежитии. Ева, крепко ругнувшись и на Олега, и на себя, вызвала новое такси.

– На вокзал, – попросила водителя.

В зале ожидания она плюхнулась на скамью, оперлась щекой на кулак. И задремала.

…Подбородок, заросший трехдневной щетиной, серые, точно вечерний туман, глаза, иронично изогнутые губы, острые скулы…

И подбородок, и глаза, и губы твердили: «К чему тебе ютиться в общежитии или у сестры? Что тебя держит в этом городе? Неспроста ты выбрала вокзал, ты уже решила, как поступишь. Приезжай. Вместе мы что-нибудь придумаем».

Будь что будет!

Утром она прыгнула в поезд и понеслась к Сергею. Не спрашивая, а нужна ли ему вообще.

Они жили вместе неполных два месяца. Ева устроилась в массажный салон недалеко от дома Сергея, тот колесил по стране с гастролями, снимался в собственной передаче, вел блог. Его по-настоящему обожали. Как-то Ева залезла на интернет-канал Сергея Савицкого и прочла сотни комментариев о том, какой он сильный маг и импозантный мужчина.

Еву распирала гордость: Сергей нравился многим женщинам, а принадлежал ей одной. К ней он спешил после долгих поездок и её целовал в висок перед сном.

Странно у них получилось. Ева приехала жить к едва знакомому человеку, а тот пригрел, накормил холостяцким обедом и запретил уезжать. Ева в жизни не ела ничего вкуснее, чем те пельмени под майонезом – и уж тем более не думала, что способна растаять от взгляда с прищуром.

– Со мной будет несладко, – в первый же день сказал Сергей. – Я где-то постоянно ошиваюсь и совершенно не семейный человек.

Но он врал. Сергей обожал уют, вкусный обед и женское присутствие. Тридцатилетний холостяк, любимец домохозяек, расплывался в улыбке, когда Ева готовила морковную запеканку или когда делала массаж, или когда кидалась ему на шею.

Не прошло и месяца, как Сергей заявил совсем уж странное:

– У меня появилась огромная проблема. Я тебя полюбил.

– За что? – Ева захлопала ресницами.

– Просто так.

И всё. В их отношениях возникла окончательная ясность.

Вечерами Ева читала книги, а Сергей списывался с поклонницами. Ева готовила ужин – Сергей сидел за кухонным столом, уткнувшись в экран. Они вели себя будто семейная пара с двадцатилетним стажем – вместе, но порознь. Но стоило ей перестать суетиться или в шутку обидеться – он захлопывал ноутбук, прижимал к себе – называл глупышкой. И отказывался отпускать…

В жизни Евы всё наладилось. Огорчала лишь Машка, которую словно подменили. Трубку сестра брала редко, а если и брала, то отвечала короткими, обрывистыми предложениями. Поскорее старалась свернуть разговор. Новость о гибели участника проекта восприняла отрешенно.

– Жуть. Ты-то цела? – и услышав «да», закончила: – Ну и здорово. Мне пора.

Ева не обижалась. У сестренки семья – ей не до пустого трепа. Конечно, она звонила ещё и ещё, спеша поделиться какими-нибудь новостями, но в один из звонков Машка устало сказала: