– Что значит, непонятно чем? – вот прям обиделся на него. Я, между прочим, плюшки нам выбивал.

– Нам? – скептически смотрит в мою сторону.

– Ага, – киваю, и, достав из кармана перо, протягиваю напарнику. Тот с сомнением рассматривает его и отправляет сообщение.

«Прощённое перо ангела» только для интеграции с головным убором гвардейца «Изгнанного бога».

Кто-то очень злобный и невоспитанный, коварно вырвал это перо из крыла ангела. Но доброе и светлое существо простило коварного злодея.

Применение: положить внутрь головного убора.

– Ну что злобный ты наш, – Витёк чешет затылок. – Я так понимаю, тебя такое пёрышко уже спасло? – киваю. Вкладывает перо в берет и радостно ржёт: – Олежа, брат, да мы читеры (игроки использующие нечестные приёмы). Почётный гражданин! Охренеть не встать! Прости, что в тебе сомневался. Ты просто гений.

– Ну ты прям, – смущаюсь, – а чего такого? Ну, почётный и что? Я вот тоже почётный гражданин и ничего. Не ору.

– То есть ты, – тычет в мою сторону пальцем, – выбил эту читерскую плюшку, и даже не удосужился посмотреть, что она даёт?

– А что? Почётный гражданин, всяко лучше, чем просто гражданин. Меня удивляет, что ты сам себе такого не замутил.

– Да уж, – чешет затылок. – Короче, смысл такой. После смерти, жители Эдема меняют имя. В принудительном порядке. То есть, как бы заводят новый аккаунт и нового персонажа.

– И всё что накоплено непосильным трудом… – доходит до меня.

– Ага, – кивает. – А мы с тобой можем не менять. На первый уровень полетим, как все, но имя останется тем же. Это резко повышает шансы на выживание. Можно смело хранить деньги в банке.

– А тут, что есть банки? – удивляюсь.

– А где их нет, – улыбается и вздрагивает, как и я.

Вам письмо. Отправитель Пума.

«Мальчики, спасите. Меня захватили в рабство».

– Что? Какая такая Пума? – выпучив глаза, пялится на меня Витёк.

– Хвостатая, – огрызаюсь. – Сейчас спросим. Не пыли.

«Уточни, что ты за зверь такой?»

Через минуту прилетает ответ.

«Если ты Олег, то помнишь Лайку, Белку, Хаски и Нимфу».

Подпрыгиваю от возбуждения на месте:

– Тихоня, это же Ритка!

– Какая Ритка? – тупит.

– Пума!

– Умеешь, ты объяснять… – и тут лицо его светлеет, – неужели Ритка из «Валькирий»?

– Ага, – киваю.

– А откуда она тут?

– Сейчас… – но тут же замираю. – Стоп. Надо бы всё-таки вопрос с подвохом задать. Убедиться.

– Спроси, кто из «Коршунов» ей больше всего нравился, – и, облизнув губы, добавил. Типа отмазался: – Ну, чужие то не знают, за кем она бегала, – обводит пальцем круг над головой, – а то мало ли.

– Витя, серьёзно? Ты что угораешь? Если она тебе нравилась, чего ты сидел тогда на заднице ровно? Капец.

– И вовсе не нравилась, – отнекивается, – не в моём она вкусе.

– Кто? Ритка? Ну ты и гнать… – качаю головой. – Ну да ладно.

«Пума, Тихоня спрашивает, кто из наших парней тебе больше всего нравился?»

Отправил и злорадно сдублировал Витьке. Тот вскочил на ноги и злобно уставился на меня:

– Ты, ты, – даже кулаки сжал. – Сволочь ты.

– Ой-ой, – какие мы нежные, – потом спасибо скажешь.

– Да пошёл ты, – отворачивается.

«Пошли в зад, оба. А Витя вообще трус».

Дублирую Витьке, тот аж весь скукожился и, обернувшись, спросил, добивая меня взглядом побитой собаки:

– Олежа, а чего это я трус?

– Сложный вопрос, – пожимаю плечами, – кто их баб поймёт? Спасём, спросишь.

– Не-не-не… – как будто в припадке трясётся, и вдруг просветлев лицом: – У Балагура спрошу. Он же по женщинам спец.

– Тьфу на тебя. Балагур спец по поварихам, а по женщинам у нас был Мажор. Но его здесь нет. Остаюсь только я. Так что сам спрошу у Ритки.

– Не-е-е надо… – блеет чего-то.