Так в общих чертах выглядит модель происхождения жизни Опарина, получившая название коацерватной. С её появлением теория абиогенеза приобрела приемлемый вид и в конечном итоге широкое признание. Её включили в образовательную программу как единственную, научно обоснованную, теорию происхождения жизни. Это был своего рода триумф научной мысли: загадка происхождения жизни, так долго мучавшая учёных многих поколений, казалось, была разгадана…

Но не следует думать, что гипотеза Опарина была безоговорочно принята всеми учёными, в том числе и эволюционистами. На первом и последующих симпозиумах, посвящённых происхождению жизни, в адрес гипотезы Опарина было высказано множество критических замечаний, заставивших усомниться в её правдоподобности.

Уже на начальном этапе становления теории абиогенеза среди учёных возникли разногласия относительно того, является ли процесс образования жизни случайным или подчиняется какой-то закономерности. Опарин с самого начала подходил к рассмотрению происхождения жизни с точки зрения диалектико-материалистического учения, утверждающего, что в мире нет ничего, кроме постоянно движущейся и развивающейся материи, и что жизнь – это особая форма данного движения, которая появляется закономерно на определённом этапе эволюции материи. «Жизнь возникает всякий раз, когда для этого создаются надлежащие условия в том или ином пункте Вселенной», – писал Опарин. Таково, считал он, свойство материи (Опарин, 1956).

Однако на западе взглядов Опарина не разделяли. Неоднократно критиковали их и в Советском Союзе, особенно в 70-е гг., несмотря на то, что диалектический материализм считался официальной советской философией (Грэхэм, 1991). Закономерный характер возникновения жизни, казалось, придавал гипотезе некий мистицизм.

В свою очередь Опарин подвергал жёсткой критике представление о жизни как о результате случайных физико-химических процессов. Особенно ярко это было отмечено в статье «О сущности жизни», опубликованной в 1979 г. (за год до смерти учёного) в журнале «Вопросы философии» (Опарин, 1979). Опарин, будучи биохимиком, понимал всю сложность строения клетки и считал, что говорить о её случайном становлении в результате «игры атомов» глупо и абсурдно. В частности, он писал: «Идея случайного первичного возникновения ДНК и сейчас широко распространена в научной литературе и даже вошла в некоторые учебники по биохимии, хотя вероятность такого события не больше того, как если бы обезьяна, случайно ударяя по клавишам пишущей машинки, написала трагедию „Гамлет“ Шекспира… Современная жизнь не есть результат какой-либо „счастливой случайности“. Она возникает вполне закономерно, как новая форма движения материи в процессе её развития» (Опарин, 1979).

Но его так и не услышали. После смерти учёного споры быстро утихли, и предпочтение было отдано версии случайного происхождения жизни, хотя обосновать эту точку зрения, как и предыдущую, так никому и не удалось.

В любом случае, какой бы характер ни носил процесс зарождения жизни, стоящие перед ним проблемы будут практически одними и теми же. И первая из них – это наличие атмосферы, в условиях которой возможен синтез органических веществ живой природы.

Вопрос газового состава атмосферы на древней Земле является, пожалуй, ключевым в гипотезе Опарина: от него напрямую зависит химический состав так называемого первичного бульона. Как мы уже отмечали, С. Миллер и Г. Юри в своих опытах по синтезу органических веществ использовали водород (Н