Хитрость Бэнкса заключалась в том, чтобы заставить Генри поверить, будто он уже на него работает, и не дать ему времени опомниться, услышать предостережение из чьих-нибудь уст, влюбиться в какую-нибудь вульгарно одетую девицу или настроить планов на будущее. Бэнкс должен был убедить Генри, что будущее того уже расписано и принадлежит это будущее Кью. Генри Уиттакер был самоуверенным малым, но Бэнкс знал, что перевес на его стороне, ведь он был богат, могуществен и знаменит и благодаря этому казался порой чуть ли не рукой Божественного провидения. Хитрость была в том, чтобы орудовать этой рукой ничтоже сумняшеся и быстро.

– Славная работа, – сказал Бэнкс, выслушав рассказ Генри. – Ты хорошо потрудился. И теперь я отправляю тебя в Анды.

Генри на минуту оторопел: что за Анды? Это остров такой, что ли? Или горы? Страна? Как Нидерланды?

Но Бэнкс уже пустился в объяснения, как будто все было предрешено:

– Я отправляю ботаническую экспедицию в Перу; корабль уходит в следующую среду. Твоим начальником будет мистер Росс Нивен. Крепкий старый шотландец – по правде говоря, слишком старый, но упорнее человека ты еще не встречал. Он знает ботанику и знает Южную Америку, помяни мое слово. Для такой работы шотландец лучше англичанина, Генри. Шотландцы более рассудительны и преданны и с неослабным рвением преследуют свою цель, а именно это мне нужно от моих людей за границей. Твое жалованье составит сорок фунтов в год, и хоть это не те деньги, на которые молодой человек вроде тебя сумеет разбогатеть, твоя должность почетна, и ты заслужишь благодарность Британской империи. Поскольку ты еще холост, денег тебе наверняка хватит. Чем бережливее ты будешь жить сейчас, Генри, тем богаче станешь в будущем.

Генри смотрел на него так, будто хотел задать вопрос, но Бэнкс снова его огорошил.

– Полагаю, испанского ты не знаешь? – неодобрительно спросил он.

Генри покачал головой.

Бэнкс вздохнул с преувеличенной досадой:

– Что ж, тогда, видимо, придется научиться. Несмотря на это, разрешаю тебе ехать. Нивен знает испанский, хоть и нелепо рычит на нем – одно слово, шотландец. А ты уж как-нибудь объяснишься с испанскими властями. Они очень уж берегут свою территорию и этим меня злят, но что поделать, в Перу они хозяева. Хотя будь у меня шанс, я бы вывез оттуда все джунгли. Ненавижу испанцев, Генри. Терпеть не могу мертвую руку испанского закона, насаждающую бюрократию и коррупцию везде, где ступит нога испанца. А уж их церковь и вовсе отвратительна. Можешь себе представить, иезуиты до сих пор считают, что четыре реки Анд и есть четыре райские реки, описанные в Книге Бытия! Ты только задумайся, Генри! Принять Ориноко за Тигр!

Генри понятия не имел, о чем твердит Бэнкс, но молчал. За последние четыре года он научился подавать голос, лишь когда знал, о чем говорит. Еще он узнал, что молчание иногда внушает собеседнику уверенность в том, что перед ним человек умный. Кроме того, он все еще был в ступоре после слов сэра Бэнкса, которые эхом звенели в ушах: чем бережливее ты будешь жить сейчас, Генри, тем богаче станешь однажды…

Бэнкс звякнул в колокольчик, и в комнату вошел дворецкий с бледным бесстрастным лицом. Он сел за секретер и достал писчую бумагу. Без лишних промедлений Бэнкс стал диктовать:

– Сэр Джозеф Бэнкс соблаговолил рекомендовать подателя сего письма лордам-председателям Комиссии ботанических садов Кью Его Величества… и так далее, и тому подобное… Мне приказано довести до вашего сведения, что его светлость соизволил назначить подателя сего письма Генри Уиттакера сборщиком растительного материала для сада Его Величества, и далее в том же духе… коему в качестве премии, вознаграждения и оплаты пропитания, трудов и дорожных расходов назначено жалованье в размере сорока фунтов в год… и так далее, и тому подобное…