Вдруг мне захотелось ощутить опьянение. Я редко позволяла себе в своем плотном графике алкоголь и вечеринки – старалась вовремя ложиться, ведь утром надо быть в форме.

– Может, хочешь десерт? – спросил он.

– Я бы съела мороженое с ромом. Ты любишь ром?

– Я ни разу его не пил. Я вообще не пью алкоголь.

– Не может быть, ты серьёзно, не шутишь?! – я внутренне возмутилась, приняв его слова за глупый розыгрыш. Он же взрослый мужчина, а не старшеклассник! Мне и в голову тогда не пришло, что это может быть правдой. Я не знала, что он мусульманин, не догадалась.

Тимур молча кивнул.

– Хм, тогда не нужно рома. Одна пить я не буду.

Он помедлил, улыбнулся, в глазах мелькнула хитринка.

– Ну, давай немного выпьем. Ты же учительница, научишь?!

Мы заказали напиток, однако к своему рому он почти не притронулся.

Ром ли был тому причиной или нет, но когда мы вышли из паба, мне хотелось летать. Поздний теплый вечер, казалось, добавил алкоголя в мою кровь.

Высокий крепкий мужчина смотрел на меня радостным восхищённо-хитривым взглядом. Его глаза были особенными – они сверкали из-под густых чёрных ресниц как глаза тигра, а зрачки были цвета золотого рома. Мне показалось, что всю жизнь мне не хватало именно этого тёплого искристого света больших добрых глаз и сейчас, наконец, случилось то, что должно было случиться.

– Ты знаешь, меня ведь совсем не Тимур зовут – сказал он, когда мы медленно брели по Красной Площади окольным путём в сторону метро.

– А как? спросила я.

Раздался телефонный звонок.

– Привет, куда пропала? – услышала я в трубке голос Совиновника.

Я, как могла, поспешила выйти в коридор.

– А ты почту проверял?! Я тебе письмо написала.

– Нет, извини, не было времени. Переговоры, разговоры, сама понимаешь. Эти немцы что-то мудрят, мне, наверное, нужно выучить немецкий, поможешь?! Так как дела?!

– Я в больнице.

– Что?! Что случилось?!

– Наша ночь выдалась слишком бурной, друг мой. Подробности в письме посмотри, я сейчас в больничном коридоре, вслух повторять неудобно, – шептала в трубку я – но ты не переживай, пожалуйста, ничего серьёзного.

– Подожди, открываю почту.

Молчание.

– Почему не позвонила?! В какой ты больнице? Адрес, номер?! До скольких приёмные часы?!

– Не переживай так! Всё нормально. Больница номер пятьдесят, улица Вучетича, дом двадцать один, с 17-ти до 20.00.

– Сегодня уже не успеваю, приеду завтра обязательно! Что тебе привезти?!

– Миндальные орешки.

– И всё?!

– И всё.

Коридор постепенно заполнялся посетителями. В основном, это были мужчины. Одни, видимо, попавшие сюда в первый раз, шли, с сосредоточенным и несколько смущённым видом озираясь по сторонам. Отыскав палату, они, прежде чем войти, еще раз набирали нужный номер телефона, по всей вероятности, чтобы лишний раз удостовериться в правильности пункта назначения. Другие целенаправленным и быстрым шагом спешили в нужном направлении: пакеты с едой – в одной руке, с вещами – в другой.

Памятник надо ставить каждому из них, ведь переверни ситуацию наоборот, попробуй, заставь себя зайти в урологическое отделение! Я таких экзотических экземпляров из урологического отделения на четвёртом этаже уже успела перевидать в лифте, что в силе своей стойкости у меня были большие сомнения.

На экране мобильного телефона иконка почты высветила жирным шрифтом цифру «1» – одно новое письмо. Жар прокатился волной по моему телу, ударив в пятки. От Него. Одна лишь короткая строчка, как всегда без знаков препинания:

«Как же так Очень жаль Главное не волновайся» Именно так, – «не волновайся».

Как я всё-таки люблю его забавные ошибки. Порой они были настолько дурацкими, что мне казалось, он специально коверкает слова, чтобы меня рассмешить. Ведь в устной речи ему не было равных – плавные интонации, афоризмы и образность завораживали, а теплота и искренность голоса располагали к нему практически любого. И мне хотелось вечно качаться на этих убаюкивающих волнах.