– Чо, – повторил я. И добавил, выстраивая фразу в нарочито казенном стиле: – Именно на это коротенькое слово истратил последние силы удушаемый Сю Линь.

Не знаю, можно ли было из столь ничтожной информации извлечь хоть что-нибудь полезное, но, видно, что-то нашлось. Сулейман погрозил мне кулаком и снова впился в кальян, ожесточённо морща лоб. Минут через пять, когда слушать насморочное похрюкивание экзотического курительного приспособления стало окончательно невмоготу, я осторожно спросил:

– Это война?

Шеф посмотрел сквозь меня затуманенными, абсолютно слепыми глазами.

– Оборотни ночью охотятся. Как понимаешь, не в человечьем обличье. Господин Мяо узнает о гибели племянника только утром, а то и к завтрашнему вечеру. Впрочем, это абсолютно неважно, когда он узнает. Он хоть и зверь наполовину, но ведь не носорог какой-нибудь безмозглый, а лис. Значит, хитрец, умница, дипломат и понимает, что смерть одного человека – тем более человека! – чаще всего не стоит большой кровопролитной свары, в которой погибнут многие. Утверждать не могу, но надеюсь, что он сумеет пустить дело по бескровному пути. Зато, если первыми проведают друзья китайчонка… Люди, понимаешь? Самые жестокие и безрассудные твари на свете, – вот тогда…

Злодейская роль человечества в судьбах мира – любимый конёк Сулеймана. «Человечество! – восклицает он, вторя Ницше. – Была ли ещё более гнусная карга среди всех старух? Нет, мы не любим человечества». Разглагольствовать об императивной порочности «отродья обезьян» он способен не часами даже – сутками. Фактов, подтверждающих собственную правоту, он приводит кошмарное количество, и фактов по-настоящему впечатляющих. Собственно, красочные и многословные описания ужасов геноцида, совершённого некогда людьми по отношению к не-людям (в подавляющей массе бесплотным элементалям, чья жизнедеятельность основана на колебаниях тонких энергий – одним словом, духам и демонам) составляют львиную долю его рассказов. У него даже термин имеется: «Обуздание». Причем слово это имеет для него то же смысловое наполнение, что для индейцев – конкиста, для африканцев – апартеид, для евреев – холокост. Спорить с ним, опираясь на книжный опыт, бесполезно. Опыт Сулеймана – личный.

Нечеловеческих цивилизаций, уникальных, самобытных и блестящих было в истории Земли – пропасть. Причём существовали они параллельно и, хотя мелкие стычки случались, в основном мирно. Казалось, так будет всегда. Но сроку идиллии было отпущено всего-то сорок сороков благодатных веков. Начало Обуздания было неторопливым, затянутым и пришлось на седьмое тысячелетие до новой эры. Вероломное человечество, воспринимавшееся прежними хозяевами планеты примерно так же, как нами сейчас воспринимаются обезьяны (не человекообразные даже, а мартышки), – то есть с улыбкой, и довольно приязненной, – вместо ответной улыбки однажды ощерилось по-волчьи. После чего вдруг выяснилось, что бороться с расплодившимися приматами уже поздно. Люди – хитростью, обманом, лестью и тому подобными предосудительными способами – выведали тайну жизненной энергии всей этой своры демонических протокультур и принялись планомерно бедняжек уничтожать. Стравливать доверчивых и наивных духов друг с другом, заточать в бутылки под свинцовые печати, приковывать чарами к каменным и деревянным болванам или просто развеивать топорно составленными, но необоримо мощными заклятиями.

В пятом тысячелетии до новой эры случился первый пик Обуздания, в третьем – второй, он же последний. Спохватившееся и существенно уже поредевшее бесовское население бросилось служить людям, осознав, что служение – единственно возможный способ выжить. Отныне и во веки веков. Однако беда состояла в том, что служить неуравновешенным и непоследовательным в своих желаниях млекопитающим оказалось чертовски трудно. В результате к настоящему времени на планете почти не осталось тех, кто считался прежде царями (а вернее, князьками, раз уж были их десятки видов) природы. И, главное, кто остался-то? Коллаборационисты, очеловечившиеся до полной потери самоуважения. Рабы, наподобие Сулеймана, появившиеся на свет в поздние времена, уже под человеческой пятой. (Он – мой раб! ну не демагог ли?) Да выродки-мутанты вроде ламий и оборотней.