С непривычки от таскания рюкзаков такого размера мы стали испытывать неудобства. То плечо затечет, то спина заломит.

– Вот зараза, мне на одной ноге берцы сильно натирают лодыжку, – пожаловался Саша. – Надо что-то с этим делать!

На следующем же привале Саша стянул с себя ботинки, осмотрел их и взялся за нож.

– Придумал! – радостно оповестил он, а затем схватил коврик-пенку и отрезал с одного края синий прямоугольный кусок.

– Что это ты делаешь? – удивился я.

– Сейчас увидишь!

Саша достал из ботинка стельку, приложил к куску коврика и начал обрезать его по границам стельки.

– Понятно, делаешь себе новую стельку!

– Ага, – подтвердил Саша. – У меня на одной ноге лодыжка, похоже, чисто анатомически чуть выше расположена, и там все нормально, мне не натирает, а на другой – чуть ниже, и она задевает границу ботинка. За счет того, что коврик толще обычной стельки, я просто приподниму стопу.

– Гениально.

– Ага.

– Это ты в своей книге вычитал? – спросил я, показывая на выпавшую из Сашиного рюкзака книгу с красноречивым названием «Техника выживания в экстремальных условиях».

– Вообще нет, но там много полезного. Это я тебе взял дать почитать.

– Спасибо.

Передохнув и обзаведясь новой стелькой, мы снова набрали скорость. С одной стороны, хотелось продолжать идти вдоль Дона, с другой – путь по полузаросшим тропинкам удлинялся в два-три раза и отнимал много сил. Поэтому мы на время предпочли накатанную, но довольно скучную грунтовку: с одной стороны открытое всем ветрам поле, с другой – пойменный лес.

– Манит! – вздохнул Саша, остановившись и указывая подобранным дрыном-посохом в сторону симпатичной тропинки, зовущей обратно в зелень. – Может, свернем?

– Давай просто пойдем дальше по этой бесконечной дороге, – предложил я, переводя взгляд на оранжеватые холмы, прямо по курсу на горизонте.

На этих холмах, насколько я знал, располагалась донская станица Раздорская. И хотя она была уже на той стороне реки, все же я надеялся, что где-то там, напротив нее, нам попадется хоть какой-нибудь единственный захудалый магазинчик. И что мы, наконец, сможем купить нормальной воды или даже съесть по стаканчику простенького пломбира.

Добравшись до окрестностей Раздорской, первым делом мы спустились к Дону, освежили лицо, руки, окунули в воду банданы и, не выжимая, повязали их на головы. Потрясающее чувство – просветление наступает мгновенное! Глаза раскрываются, снова начинаешь адекватно воспринимать действительность. Но не тут-то было.

– Ого, Вов, – вдруг сказал Саша и остановился, показывая куда-то вперед. – Ты когда-нибудь видал такое дерево?

– Какое дерево?

Мы подошли ближе, и у меня чуть не отпала челюсть. Нет, это было не дерево, это было нечто!

Три ствола, словно три гигантских шеи Змея Горыныча, росли из огромного общего ствола-гиганта, который был настолько широким, что походил на небольшой дом. В теле Горыныча зияло несколько сквозных дыр. Стволы и ветви переплелись таким чудесным образом, что было непонятно, откуда у дерева начинался сам ствол, а какую часть можно считать оголившимся корнем.

– Ты просто обязан меня с ним сфотографировать, – заявил я Саше и вручил фотоаппарат.

Когда я подошел вплотную к дереву и встал рядом, то почувствовал себя очень маленьким и тонким.

– Обалдеть, – сказал Саша, когда сделал снимок и посмотрел на меня. – Ты тоньше его раз в восемь-девять!

– Да ладно, серьезно? – удивился я, хотя понимал, что так оно и есть.

– На вот, сам погляди, если не веришь! – громко произнес Саша и протянул мне камеру. – Ты по центру, а с каждой стороны от тебя, не вылезая за границы ствола, уместилось еще бы по четыре таких же Вовчика!