В странном зеркальном доме каждый летает на своей планете. Моя планета – это сад, в который бы хотелось возвратиться. Сад моего детства. Пакетные люди превращают друг друга в буквы, запечатывают в пакеты и отправляют в разные стороны. Человек-поэт начал смеяться и разрушать мои представления о мире, которые были даны в обрабатывающей школе. Мои штампы, вдолбленные в голову в школе, были разбиты. Постепенно прививался хороший вкус.

Я заболела чем-то странным. Каждый миг я думала о нем, жила одной надеждой увидеть его, и когда это происходило, была счастлива. Моя энергия отдавалась ему через листочки со стихами, которые я приносила.

А он?

Глядя в окно, он сказал:

– Когда я умру, наконец.

Я сделала вид, что не услышала, не поняла.

Как будто рвущихся коней,

Свои я сдерживаю страсти.

Лишь посмотрев на вас грустней,

Cкажу презрительное: «Здрасте».

Люблю, люблю еще сильней.

Как будто душу рвут на части.

Как будто рвущихся коней,

Свои я сдерживаю страсти.

И оброненная в канал

Огней качается стена.

В большой и сладостный провал

Моя душа погружена.

Я долго брожу по городу. Цель моя – найти поэзию. И я ее нахожу. Вначале все меня удручает. Я чувствую духоту и лживость окружающего. Империя правит человеком. Реальность нависает скукой подавления. Стараюсь преобразовать этот вид города. Получается. Вдруг откуда-то спускается музыка, и все изменяется. Музыка становится все громче и громче и вдруг захватывает меня. Я счастлива. Все изменилось вокруг. Написан стих.

Моя частичка бродит по городу в одиночестве и грусти. У Эрмитажа на нее нашло вдохновение и родился стих:

Плетусь. Все люди заняты собой.

А на зелено-голубом дворце

Спит юноша, не совершивший бой,

И девушки с поэзией в лице.

Я обращаюсь к статуям, прося,

Улыбку, слово, тайну хоть одну.

Но, равнодушно взоры пронося,

Они глядят куда-то в вышину.

А под ногами снова грязный снег.

На улицах трамваи, толкотня.

Сегодня я опять несчастней всех.

И эта жизнь течет не для меня.

Девчонки часто куда-то выходят на перерыв. А я сижу на месте. Я полюбопытствовала, куда они ходят. Оказывается – в туалет на перекур. Я решила, что мне тоже нужно начать курить. Попробовала. Не очень понравилось. Но зато теперь хожу с ними.

Я гуляла по городу в поисках стихов и иного неба. Меня сопровождал то Александр Блок, то Анна Ахматова, то Александр Пушкин. Помню свой день рождения. В гости пришли подруги-одноклассницы в комнатку в общежитии рабочем. Мы гадали и вызвали дух Анны Ахматовой. Дорогая Анна Андреевна прочитала свои стихи, не знакомые мне. И сказала, что останется со мной.

– Но только не жди помощи в стихах.

Я и не ждала. Это было счастливейшее событие. Я чувствовала ее. И ощущала что-то похожее на катарсис. Она осталась и часто сопровождала меня в прогулках.

Я решила уйти из волшебного дома. Когда я посмотрела на него из коридора (а он стоял в окружении людей у стола). Мой взгляд был долгий, запоминающий. Он подумал, что я хочу пойти навстречу. Но я про себя говорила: «…со всеми ними. Я ухожу. Хватит. Я начну свою новую жизнь».

Вскоре поступила в обрабатывающий институт и перебралась в студенческое общежитие.

Преподаватель, расставив ноги и выбросив руки вперед, кричал:

– Никому ничего не нужно. Весь пройденный путь поэта никому не нужен – кризис концепции героя и кризис концепции поэзии. Тройная катастрофа. Выход – поэма «Владимир Ильич Ленин».

Коридор студенческого общежития заканчивался окошечком, закрытым железной решеткой. В самом конце коридора синела ободранная дверь в нашу комнату. Внизу была курилка. В коридоре то фотографировали, то пели, то танцевали.