Под качающейся пломбой, металлический стоп-кран.
25 ноября 1986
Оконце
Как бледно, нежно и прозрачно небо,
От легкой зелени до розовых тонов —
Прозрачный лед над покрывалом белым,
Над кочками покинутых домов.
На все четыре стороны – свобода,
Оторванность от суетных дорог,
И смертным безразличием природа
Пронзает остывающий мирок.
И непонятно, поднялось ли солнце,
На горизонте облачная муть.
Сквозь ледяное, мутное оконце
Проходит холод, проникая в грудь.
10 декабря 1986
1987—1989
Лабиринт
Она давно уже уснула,
И тело растеклось во сне,
И одеяло соскользнуло,
Открыв ложбинку на спине.
А я сижу на стуле круглом
Перед расшторенным окном,
Пленен его архитектурным,
Квадратно-сумеречным сном,
И вижу в бледной перспективе
Безлюдный, серый лабиринт,
В котором плоско и тоскливо
Консервной банкой жизнь гремит.
2 января 1987
Погасили лампу в комнате за шторой…
Погасили лампу в комнате за шторой,
Стало неустроенным, уличным окно,
И светлее небо стало над забором,
Как-то вдруг возникшим длинно и черно.
Может, в этой комнате, в длинном и свободном,
Волосы расправив, подошла к окну
Скрытная и тихая, и лицо разгладил
Холодок от стекол, лющийся во тьму.
В раструбе огромном: небо, рама, спальня —
Ветром первородным потянуло чуть,
И ночную тягу тайны беспечальной
Теплою преградой ощутила грудь…
Темнота забора протянулась длинно,
И десяток окон схожи, как одно.
Только что, в котором? покачнулась штора.
Было и растаяло тайное звено.
8 января 1987
Ветка
Иду по обычной улице,
по асфальту обычному,
и день, каких много в жизни.
Но вдруг от черной, без листьев, ветки,
перекрывшей ракурс безликого дома,
приподнимется грудь,
замрёт на вдохе душа.
25 января 1987
Блик
Любого дома грустен лик.
Он бледен, плоско опечален,
И на стекле холодный блик
Далек, задумчив, изначален.
26 января 1987
Пластинка
Я помню двух моих подружек —
Компанию, где третьим был,
И каждый был слегка простужен
От взмахов ежедневных крыл.
На легком языке мгновенья
Пластинки шепелявил круг,
И сразу первым и последним
Был каждый ракурс, каждый звук.
Предельно просто, без претензий,
В простом патроне сто свечей
Горели, и с ритмичной песней
Мешалась теплота лучей.
31 января 1987
Аллея
Аллея, март, шаги. Вращаясь,
Плывут сплетенья голых веток,
В пересеченьях колких сеток
Густеет медленный настой,
Настой на взглядах древних окон,
Сто лет глядящих удивлённо.
От стен белёсо, просветлённо
Исходит внутренний покой.
Ведёт бесцельная аллея,
Ведёт прямолинейно, строго
От безвозвратного порога,
Ведёт и вдаль и на постой.
3 февраля 1987
Прогулка по окраине
Над снежной трапецией крыши
Туманная вязь тополей,
Застылость, которая слышит
Призыв поднебесных полей.
Под низким и пасмурным небом
В пластах почерневших дорог
Наметилась талая нега
Распахнутых настежь ворот.
Тепло и спокойно. Навеки
Заброшены в эти края
Поля, перелески и реки
На долгие дни воронья.
Текла и давно позабыта
Какая-то жизнь этих мест,
Предметами мелкого быта
Разбросанная окрест.
5 февраля 1987
Из одного пространства-времени в другое…
Из одного пространства-времени в другое
Переношусь, в автобусе от мира остеклённый.
Мелькают лапы и стволы под мягкость качки.
Меж темных елей – белая дорога.
Я выйду из автобуса уже другим.
И будет тихим все вокруг и светлым.
Недвижным снегопадом оглушен,
Значительным я буду для себя, и цельным.
9 февраля 1987
Щепка
Медленным преданным миром
Рядом со мною скользи,
Мысли мои, настроения
Тайной своей отрази.
Мягкой опорой взгляда
Останови, поддержи,
Легкой кокетливой линией,
Слабостью удержи.
А я, как щепка в воронку,
Буду лететь в глубину,
К центру – тебе – бесконечному,
Жаль лишь, не утону.
Я деревянно легкий,
Я – по морям, по волнам.
И корни мои – по свету,