Мы с Кацем купили по два сандвича с яичным салатом, батончики, шоколадки и газировку, после чего сели за столиком снаружи, где пообедали с жадным чавканьем и восторгом, а потом вернулись обратно, смотреть на холодильник и желать еще. Уаласи-Йи Инн, как мы поняли, предлагал для путешественников за небольшую цену и всякие прочие удобства – стирку, душ, полотенца. И мы с радостью всем этим воспользовались. Душ был старым и разваливающимся, но из него текла горячая вода, и я никогда-никогда до этого не получал такого удовольствия от бритья. С невероятным удовлетворением я наблюдал, как пять дней грязи стекают по моим ногам прямо в сток, и с некоторой благодарностью к этому самому лесу и холмам заметил, что мое тело стало более подтянутым. Мы дважды загрузили стиральную машинку, вымыли всю посуду, купили и отправили открытки, позвонили домой и накупили свежей еды.

Уаласи-Йи Инн управлял англичанин по имени Джастин и его американская жена Пегги. Как-то получилось, что мы с ними разговорились. Пегги сказала, что с первого января тут побывали уже тысячи путешественников, хотя сезон еще даже не начался. Они были весьма дружелюбны, и мне показалось, что Пегги часто уговаривает людей остаться на пути. Только вчера молодой человек попросил их вызвать такси до Атланты. Пегги почти упросила его продолжить путешествие, хотя бы еще с неделю, но в итоге он все-таки сломался и тихим голосом попросил отпустить его домой.

Сам я понимал, что точно хочу продолжить. Ярко светило солнце. Я был чист и свеж. У нас была еда. Я поговорил с женой и знал, что все хорошо. Кроме того, я стал приходить в форму. Глядя на себя, я решил, что потерял уже около трех килограммов. Я был готов идти. Кац тоже сиял чистотой и выглядел стройнее.

Мы положили покупки в рюкзаки и одновременно радостно поняли, что нигде не видно Мэри Эллен. Я заглянул внутрь и спросил, видел ли кто ее.

– Мне кажется, она ушла около часа назад, – сказала Пегги.

Все было совсем хорошо.

Мы отправились в путь около четырех. Джастин сказал, что примерно в часе ходьбы находится прекрасный лужок. Тропа, по которой нам предстояло идти, сияла в лучах заходящего солнца – от деревьев на землю легли темные тени, а через долину были видны черные силуэты гор. Луг и правда оказался идеальным местом для лагеря. Мы поставили палатки и съели свои сандвичи, батончики и выпили газировку.

Затем с такой гордостью, словно сам их испек, я вытащил из рюкзака маленький сюрприз – два пакета капкейков.

Лицо Каца загорелось, как у мальчика в день рождения на картине Нормана Рокуэлла.

– Вау!

– Там не было Little Debbies, – извинился я.

– Эй, – сказал он, – эй…

Больше Кац ничего выдавить из себя просто не смог. Он очень любил капкейки.

Мы разделили первые три, а последний оставили на бревне на попозже. Мы лежали, прислонившись к бревнам, рыгали, курили, чувствовали себя отдохнувшими и довольными, немного болтали, короче, делали все то, что я представлял себе еще перед походом. И тут Кац испустил печальный вздох. Я проследил за его взглядом и увидел, что Мэри Эллен торопится по тропе по направлению к нам.

– Было чертовски интересно узнать, куда вы, ребята, пропали, – с ходу заявила она. – Знаете, вы просто жутко медленные. Мы могли бы еще километров восемь пройти. Кажется, мне теперь придется за вами следить. Что это, капкейк?

И прежде чем я что-то успел сказать, прежде чем Кац схватил полено, чтобы шмякнуть ее по голове, она сказала:

– Я его съем, пожалуй, – и мгновенно сожрала в два укуса.

Прошло несколько дней, прежде чем Кац снова смог улыбнуться.