Через несколько часов он проснулся в палатке. Энни исчезла. Бен остался один, прикрытый куцым красным одеяльцем, которое он нашел. Он быстро взглянул на коленку и увидел шрамы. Тридцать восемь лет. Тереза. Дети. Собакомордые. Они рядом. Они вернулись. Это был сон, но казалось, что вовсе не сон. Он отчетливо помнил, как Энни вела его в палатку и делала с ним все, что он от нее хотел. Он помнил, как сжимал руками ее мягкие бедра, а она покачивалась сверху, обнаженная, солнечная и смеющаяся. За тем он туда и пришел. И от этого его затошнило.

Бен оделся и отдернул полог. Костер погас. За кострищем он разглядел гитару и пустые пивные банки с винными бутылками. Они так и остались там лежать.

Какого хрена?

Из леса он так и не вышел, да к тому же еще и неверным мужем сделался. В желудке у него булькнула желчь. Он сунул вяленое мясо, хот-доги, бутылки с водой и одеяло в рюкзак, который все еще казался очень легким, и выбежал из палатки, чтобы подобрать пивные банки и пощупать их, убедиться, что это реальные, осязаемые предметы. На гитаре лежал маленький конверт с изящно написанным его именем. Он торопливо открыл его и обнаружил внутри небольшую карточку, на которой тем же почерком было написано:

Чуть сбоку он заметил два лежащих под деревьями черных бугорка. Вокруг них жужжали мухи. Ему понадобилась всего пара шагов, чтобы понять, на что он смотрит: два мертвых черных ротвейлера. Шкура с их голов и морд была аккуратно снята.

Мухи выели собачьи глаза, так что Бен увидел лишь слой белого подкожного жира. Вот теперь-то его точно стошнит. Да, пора блевануть. Он отвернулся от собачьих трупов и вывалил наружу свой давешний ужин из картофельных хлебцев.

Может, если я тресну себя камнем по башке… если выбью эту дурь из головы, то проснусь где-нибудь привязанным к каталке, и все окажется ужасно, но хотя бы реально и логично. Вместо этого Бен завернулся в одеяло, натянул заскорузлые носки и кроссовки, закинул на плечо рюкзак и как можно быстрее выбежал с бивака.

Оказавшись на тропе, он закричал. Или попытался закричать. От голоса остался лишь натужный хрип.

– Помогите! КТО-НИБУДЬ! Тереза? Ребята?

Он оторвал кусок вяленого мяса и принялся жевать его на бегу, пока вдали у самой тропы не заметил дом. Тот выглядел вполне реально. Бревенчатое строение с весело вырывавшимися из трубы клубами дыма. Дом! Бен припустил так, что едва успевал жевать. У дома стоял невысокий деревянный забор, ограждавший лужайку с пышной зеленой травой и сад с рядами мелких цветов (это в ноябре-то?), кустами крыжовника и грядками с налитыми зрелыми помидорами. Может, это ловушка. Может, там ведьма живет. Какая разница. Бен добежал до массивной дубовой двери и забарабанил в нее что было сил, совсем не думая, что может напугать обитателей домика.

Дверь распахнулась, и на пороге он увидел невысокую старушку с коротко подстриженными волосами, в длинной юбке из плотной ткани и белой кофточке с накинутой поверх красной шалью. Из-под подола виднелись грубые деревянные башмаки. Она показалась Бену знакомой, хотя он никак не мог вспомнить имя женщины.

– Прошу вас, мэм, мне нужна помощь! – взмолился Бен.

– Кто вы, милый мой? – спросила она с британским акцентом.

– Меня зовут Бен, я заблудился, какие-то двое пытались меня убить, и они еще где-то рядом. Мне нужно позвонить с вашего телефона.

– С телефона?

– Ну да, с сотового телефона. Или с проводного, если он у вас есть.

– С проводного?

Вот черт, я вроде как до меннонитов добежал.

– Телефон! У вас есть телефон? Вы знаете кого-нибудь из соседей, у кого есть телефон? Кто- нибудь рядом тут живет? Есть тут город побли- зости?