Одной из самых эвристичных идей, раскрывающих детерминанты и психологические механизмы развития ребенка, является понятие социальной ситуации развития (Л. С. Выготский). Это своеобразное, специфическое для каждого возраста отношение между ребенком и окружающей его действительностью, прежде всего социальной. Социальная ситуация развития определяет содержание и динамику всех основных личностных достижений ребенка. Она определяет направление и содержание превращений внешних воздействий и условий во внутреннюю сущность растущего человека. Эти превращения не совершаются механически, они трансформируются, преломляются через переживание ребенка, через его эмоциональный опыт. Социальная ситуация развития – это основное условие развития ребенка, это не только и не столько характеристики среды жизни, сколько особенности переживания, отношения ребенка к окружающему миру и людям. Модальность этого переживания (какое оно, положительное или негативное, подавляющее или инициирующее к действиям) напрямую зависит от того, каково отношение к ребенку других людей – взрослых и сверстников.

Структура социальной ситуации развития предстает как совокупность объективной социальной позиции ребенка и системы социокультурных ожиданий, норм, требований (объективный аспект социальной ситуации развития), с одной стороны, и система ориентирующих образов (или переживаний), определяющих отношения и сотрудничество ребенка и взрослого (или, добавим, другого ребенка или группы других детей), составляющих субъективный аспект социальной ситуации развития, с другой. Оба аспекта социальной ситуации развития находятся в динамическом соотношении: один из аспектов инициирует появление другого и наоборот. Так же, как объективная социальная позиция может порождать различные по модальности образы и переживания ребенка, так и сами образы и переживания могут порождать нормы, ожидания и требования, формируя объективную социальную позицию ребенка (например, в подростковой группе).

Это очень важно при объяснении, например, причин подросткового буллинга – систематической травли ребенка в школе или домашнего насилия. Их несколько. Во-первых, это закрепленные традиции в социуме, пропагандируемые средствами массовой информации. Развитие и функционирование школы и семьи напрямую зависит от экономических, политических, социальных, культурных традиций и тенденций развития общества: если в обществе насилие становится обыденной реальностью, то это неизбежно проецируются на семью и школу, а они, в свою очередь, транслируют все социальные угрозы на детей. Во-вторых, наличие в школе определенной «политической» системы, включающей агрессивные взаимоотношения внутри педагогического коллектива, в том числе авторитарно-директивный стиль управления и отсутствие обоснованной системы педагогических и профессиональных требований, закрепленные социальные роли полноправного диктатора и бесправного подчиненного, жертвы и насильника и в отношениях педагогов друг с другом, и в отношениях педагогов с детьми, и в отношениях детей друг с другом обеспечивают легитимность насилия. То же в семье. Если основной контекст семейных отношений отличается директивностью, властью силы, подавлением индивидуальности, то насилие воспринимается как допустимый, разрешенный и даже поощряемый способ организации жизни. В-третьих, и современная семья, и современная школа отличаются высоким уровнем тревожности и у детей, и у взрослых. Фактически эмоциональное напряжение взрослых – родителей, педагогов, часто сопряженное с неспособностью регулировать свои эмоциональные состояния, а также и другой аспект эмоциональной патологии, так называемая эмоциональная глухота, задают своеобразную «зону ближайшего развития» для ребенка и учат его неконструктивным способам преодоления трудностей, разрядки эмоционального напряжения, совладания с эмоциями и переживаниями, реагирования на чувства другого человека.