– Привет.

– Привет, – закуриваем.

– Слушай, Андрей, – я начинаю его допытывать. – А кроме тебя ныряет кто в прошлое?

– Не знаю.

Так, похоже не хочет говорить.

– Ладно, а вот ты говорил, что ныряешь в прошлое и меняешь его, а зачем? Чтобы искажённую истину восстановить, или наоборот, чтобы запутать всё? – задаю свой главный вопрос.

– Вообще не понял, о чём ты.

– Ты знаешь про эффект Манделы? – спрашиваю я.

– В первый раз слышу.

– ОК, – говорю. – А что именно ты в прошлом меняешь?

– Знаешь, Михалыч, ты все равно сейчас не поймешь. Надо самому нырнуть, тогда станет ясно, что там можно менять и как. Хочешь попробовать?

– Конечно хочу, – цепляюсь я за возможность самому разобраться во всех этих вопросах с изменением прошлого. – Научишь?

– Конечно научу, только это дело не быстрое. Я сначала тренировался, – продолжает он, – потом пробовал нырять, но у меня не получалось. Потом получилось разок, другой. Только на тренировку пару месяцев ушло.

– Вот, прикинь, – начинает объяснять Андрей. – Ты учишься нырять в воду, например, на море.

– Сначала только с маской и трубкой. Но это не глубоко, ты почти на поверхности и дна не видишь. А твоя задача достать до дна.

– А я думал, – возражаю ему, – что нырять во время – это всё равно что отплывать от берега. Чем дальше отплывёшь, тем дальше в прошлом.

– Нет, – говорит Андрей, – нырять, оно и есть нырять. Чем глубже дно, тем дальше ты в прошлом. Твой пункт назначения всегда на дне. Там все артефакты и валяются. И факты тоже, – засмеялся Андрей, – каламбурчик.

– Постой, – я начинаю запутываться. – А пока ты на дно опускаешься, в воде разве не видишь ничего? Это ведь тоже «прошлое» по твоей аналогии.

– Да, – отвечает, – вода – это время, более новое, чем то, в которое я ныряю.

– А почему же в этой воде нет ничего, – спрашиваю, – никаких предметов соответствующего прошлого? Ты же слои времени проплываешь.

– Михалыч, помнишь ты в школе сочинения писал, а тебе учительница говорила: «Твоё сочинение – сплошная вода»?

– Было такое, – засмеялся я.

– Вот и здесь то же самое. Основное содержание всегда в конце. Всё оседает на дно.

– Хорошо, – говорю. – Это ты здорово вывернулся, литературно. Но тогда, чтобы попасть дальше в прошлое, надо от берега подальше отплыть?

– Мы не от берега отплываем, а ныряем с поверхности, – отвечает Андрей. – движение только вниз, на глубину, ну или наверх потом. Если повезёт, конечно.

– Не понял. В смысле «если повезёт»?

– Небезопасное это дело. Как и с водой.

– Ясно, – не сдерживаю улыбки. – А если начать с малых глубин? На маленькой глубине ведь не утонешь.

– Да нет, всё наоборот. Малые глубины – это недавнее прошлое. Его очень трудно менять, там велика конкуренция – слишком много людей, которые хорошо его помнят.

– Так не меняй его, – предлагаю. – Кто тебя заставляет. Посмотри просто и всё.

– Ты вот, Михалыч, погрузился в воду, встал на дно, и сразу всю муть поднял. Так и с прошлым, просто понаблюдать не получится.

– Ясно, а какие опасности могут быть при погружении?

– Как я тебе объясню? Какие у аквалангистов опасности? И здесь такие же. Сначала подготовься, потренируйся. Зачеты мне сдашь. Потом и поговорим про риски. На инструктаже.

Вот, думаю, темнила. Да ещё прикалывается. Ладно.

– Вот ты говоришь, что помнить прошлое – значит погружаться в него. Нестыковочка здесь у тебя, Андрей. Никто из тех, кто помнит недавнее прошлое, не проходит никаких тренировок. Никто из них не называет себя ныряльщиком, просто помнят, что вчера было, и всё.

– Смотри, – отвечает Андрей, – объясню на аналогии. В море полно всякой живности. Все друг друга едят, но делают это инстинктивно. И вот приходит человек и сознательно начинает ставить сети, чтобы ловить рыбу. Или, наоборот, устраивает в море ферму для её разведения. Понял?