— Ничего себе веселье, — присвистнула ракшаси, хмуря изящные брови. — И знаешь, с поправкой на все то, что ты пережила, лорд Скайхай вдвойне засранец, нахамивший тебе на пустом месте.

— Тем не менее, наверное, я и правда немного поспешила, решив, что теоретически могла бы попробовать завести новые отношения, — покачала головой я. — Лучше мне еще немного побыть одной.

— Ага, еще побыть одной, — фыркнула Фран. — Еще годик после разрыва с бывшим. А потом еще годик, пока не получишь гражданство. А потом еще годик, пока немного не встанешь на ноги и не обустроишься понадежнее в новом мире. А потом еще годик по какой-то новой причине. И так — пока не проснешься однажды с пониманием того, что молодость-то прошла, тебе уже на пенсию, ребенок вырос, женился и съехал, и только навещает тебя иногда, а ты — одна, и время на поиски личного счастья упущено. Потому мой тебе совет: если в поле зрения все же попадется достойный мужчина, присмотрись к нему, а не ищи причины, по которым тебе лучше «еще немного подождать с личной жизнью».

— Как бы там ни было, на ближайший год мне все равно запретили любые отношения, — отмахнулась я, стараясь не смотреть подруге в глаза. — Если нарушу условия лорда Скайхая, хорошей характеристики мне не видать, и о гражданстве можно забыть, по крайней мере, на пару-тройку лет уж точно.

— Эх, что да, то да, — печально согласилась ракшаси. — Но мало ли, вдруг эту ящерицу ошпаренную немного попустит после завершения бракоразводного процесса, и он поймет, что хорошенько так перегнул палку.

— Кто знает. А пока иди веселись за нас двоих, а я с малышами посижу, — улыбнулась я, почесывая Женьке головку, пока сам он грыз резиновую улитку.

— Надеюсь, не сильно уморишься.

— Не должна по идее. Детей мы покупали-покормили, скоро вот спать уложу, а там почитаю немного и сама на боковую.

— Смотри мне, — подмигнула Фран. И поправив длинные волнистые черные волосы, собранные в пышный хвост на макушке, выпорхнула из детских.

Оставшись с малышами одна, я отметила, что они в самом деле уже немного уморились. Так что сразу поправила кроватки, поменяла детям подгузники на ночные, приглушила свет, включила спокойную тихую музыку, схватила по мягкому пледику, в которые завернула этих мило зевающих котят. И взяв Элизабет в одну руку, а Женю во вторую, уселась на большой надувной мяч, вручила сыну грудь, которую он все еще с удовольствием покушивал два раза в день, и принялась немножко покачиваться, баюкая малышей.

Естественно, Женя, у которого во рту было его любимое успокоительное, отрубился первым. Вот только грудь, конечно же, отпускать пока не спешил, продолжая ее мило посасывать еще несколько минут, прежде чем сонно выпустить, вяленько поплямкав губками треугольничком. Я же просто не могла отвести от него взгляд, любуясь моим маленьким нежным сокровищем с коротенькими мягкими рыжими волосиками. Надо же, ну просто весь в маму — совершенно ничего от биологического отца, ни одной черты. Наверное, знал, у кого все надо брать, и кто будет его действительно любить, а кто потом не только не вспомнит, но еще и будет не прочь сломать жизнь из чистой злобы…

Поймав себя на том, что снова расстраиваюсь из-за былых обид, я вовремя сделала глубокий вдох и прижалась губами к шелковистому нежному лобику.

Все это неважно. Бывший и все с ним связанное осталось в другом мире, куда мы уже больше никогда не вернемся. Нужно жить здесь и сейчас, веря в лучшее. В то, что мы все сможем, у нас все получится, и я обязательно сделаю все, чтобы Женя был счастлив.

Улыбаясь, я осторожно встала и тихонько положила в кроватку сначала своего малыша, а потом и Элизабет.