Оказывается, вчера, прежде чем отправиться ко мне на день рождения, он крепко повздорил с пасынком. То была далеко не первая их ссора, однако нынешний случай можно смело назвать уникальным – хотя бы потому, что на сей раз он, Ося, не ограничился, как прежде, горестными причитаниями, а как следует надавал Игорьку по морде, благо тот, при всех своих талантах, никогда не мог похвастать особой физической силой. Зара, естественно, налетела на мужа, как обезумевшая наседка, – и… ну, в общем, всё закончилось тем, что драчуну указали на дверь…

Мама: – Ах!.. За что же ты ударил бедного ребёнка?! – (Надо же, а я и не подозревала в ней такой лояльности!) Дядя замялся; видно было, что вспоминать подробности ему неприятно, – но так и быть… Короче, в последние месяцы с Зарочкой творилось что-то странное. Раздражительная, нервозная, она то и дело мызгала мужа из-за всякой ерунды; возмущалась, что он уделяет мало внимания сыну – и тут же сама заявляла, что он, мол, Игорьку не родной, а, значит, и не имеет права выговаривать тому за мелкие провинности; не разговаривала с ним часами – и его же обвиняла в грубости, обидчивости, чёрствости и прочих грехах, нахально и явно выдуманных. Ося, недаром психолог, чуть голову не сломал, ища реальную причину агрессии, – но так и не вспомнил за собой никакой вины. Оставалось одно: признать, что причиной всему пасынок, который с самого начала за что-то его невзлюбил и за спиной вечно наговаривает матери всякие гадости. И вот однажды Оскар Ильич собрал в кулак все свои профессиональные навыки и…

Отец, ехидно: – Что, вроде кастета, да?.. -… Да нет, бил-то он не кулаком, а ладонью, зато по лицу – по гладкому, красивому лицу!.. – но это было чуть позже. А тогда он всего-навсего постучался в комнату к пасынку и предложил ему спокойно – что называется, по-мужски – обсудить вопрос: «Почему у нас в семье постоянно случаются конфликты?» Но Игорь, нагло ухмыльнувшись, заявил, что это ясно и без обсуждений, – и с тех пор не давал отчиму проходу: «Я вижу у вас серьёзный энергетический сбой в области малого таза. Может, нужна моя помощь?»

– Помните сковородку?.. – грустно спросил Оскар Ильич. На миг лица родителей озарились мягкими ностальгическими улыбками: ещё бы, ведь именно после той незабываемой сковородочной вечеринки дядя Ося и переехал к Гудилиным насовсем, – а потому «холостяцкая» была для нас чем-то вроде символа Свободы. Ну, вот то-то и оно… За неделю Игорёк успел так достать отчима своими грубо-экстрасенсорными намеками, что в один прекрасный день – а, конкретно, вчера – тот не выдержал: сбегал к ближайшему ларьку, хватанул для храбрости баночку джин-тоника – и, когда пасынок в очередной раз полез к нему с предложением «полечить половую сферу», сумел, наконец, ответить ему достойно… далее мы знаем.

Всё это было, конечно, очень занимательно, но главный вопрос оставался открытым: что делать с дядей Осей и его вещами?.. Мама попыталась было прозондировать почву, позвонив Захире Бадриевне, но вернулась в кухню с поблёкшим лицом: осатаневшая свояченица, пожаловалась она, изъяснялась с ней в жёсткой и грубой манере врача районной поликлиники, – что не на шутку покоробило маму, до сих пор знавшую «Зарочку» только с хорошей стороны.

– У-у-у, – прокомментировал дядя Ося, – это знаете какой волк в овечьей шкуре!.. Неудивительно, что она первого мужа извела! Я ещё вовремя спасся!..

Он был весел и даже шутил, чем привёл реалистку-маму в холодную ярость; она с горечью процитировала нам финальную фразу телефонного разговора с тётей Зарой – «Всё хорошо, что хорошо кончается!» – разом убившую в ней надежду на благополучный исход. Ведь Захира Бадриевна, сама в прошлом провинциалка, так и не удосужилась прописать у себя Оскара Ильича. Но дядя Ося успокоил маму: он, по его словам, знал Зарочку гораздо лучше нашего. Вот так у них всегда и бывает: с утра поругаются, а вечером бурный Зарочкин темперамент уже гонит её просить прощения. Только вот нет, заявил дядя, уж на сей-то раз он её проучит. Баулы с бирками – это, пожалуй, перебор, так что, если мы не возражаем, он проведет у нас ещё ночку?..