Нож вылетел у меня из рук и со звоном упал на пол. Похоже, я снова влипла в неприятности!

Мои опасения подтвердились. Это был мой второй труп за последние двадцать четыре часа. Мне не пришлось оправдываться в том, что не я прирезала Драгу Ковтун. Полиция обнаружила в мужском туалете следы крови, нашелся свидетель, который видел странного молодого человека в заляпанном кровью смокинге, некоторое время назад спешно покинувшего галерею. Наконец, врач установил, что Драгуша мертва никак не менее получаса.

Мне все равно пришлось давать показания. Я умолчала о том, что нож, которым была убита Драгушка, принадлежит мне и был похищен всего лишь несколько часов назад. Людославочка Ковтун была в краткосрочном отпуске на Мальдивах, до нее пытались дозвониться и сообщить трагическую весть.

В Перелыгино я попала к половине второго ночи. Я тщательнейшим образом проверила все двери, на всякий случай захватила с собой в постель, помимо нового романа Татианы Поляк, топор, который – за неимением мужчины – занял пустующее место в двуспальной кровати.

Васисуалий Лоханкин был в загуле. Мне все казалось, что по лестнице кто-то поднимается, желая отобрать мою драгоценную жизнь, и каждый раз, прокрадываясь на цыпочках с топором в руках к двери, я убеждалась в том, что мне это почудилось.

За ночь я просыпалась не меньше пятнадцати раз. Утром мне все казалось горьким: кофе, сигареты и моя жизнь. Работа на стройке олигарха-соседа возобновилась, а в тот момент, когда я, затолкав в уши кусочки ваты, мучительно выскребывала из себя полстраницы текста и наконец расставила все эпитеты по местам в предложении длиной в семнадцать строчек, кто-то забарабанил в дверь.

Приехал грузовик с песком – засыпать колодец. Четверо рабочих сноровисто и ладно опорожнили содержимое многотонника в колодезное жерло, утрамбовали его – и место преступления исчезло.

– Можете разбить здесь клумбу, – сказал один из рабочих. – Вполне вероятно, что через год придется немного досыпать, песок осядет. Тогда мы снова к вашим услугам!

Все-то дело в том, что не к моим. Не я приняла решение засыпать злосчастный колодец, не я оплатила песок и рабочих. А кто? Добрые дяди из КГБ? Или в госбюджете есть отдельная статья расходов – «ликвидация «колодца смерти» на дачном участке великой писательницы С.И. Гиппиус»? Повторю вслед за Станиславским – «Не верю!». Кто-то очень хочет, чтобы о трупе в чемодане побыстрее забыли, кто-то прикладывает все усилия, чтобы даже место захоронения исчезло с лица земли. Кто?

И кто эта Татиана Шепель, имя которой мне приказано забыть? Одни вопросы и ни единого ответа.

Следующие дни прошли в сумбурной суете, я даже забыла, что совсем недавно дрожала в обнимку с топором в спальне и нашла два трупа. Второго сентября я представляла свой новый роман «Озеро Титикака» на Экарестской книжной ярмарке.

Мне было не до трупов, хотя, если честно, иногда хотелось, чтобы некоторые из моих друзей, редакторов и организаторов выставки превратились в таковые. Все шло наперекосяк: Рая Блаватская надумала кончаться от почечных колик и звонила мне по семь раз в час, чтобы довести до моего сведения свою последнюю волю («хоронить только в белом»), консультировалась о том, какой обряд погребения выбрать («хочу, чтобы меня отпевали буддистские монахи»), и спрашивала, что ждет ее на том свете («ты ведь знаток классической литературы, в какой круг ада меня определят?»).

Помимо Раи, меня сводило с ума возведение «Букингемского дворца» на участке соседа-олигарха; гадкие красные высыпания, вылезшие невесть откуда на моей груди (я грешила на Васисуалия Лоханкина, который, нагулявшись по всем остро пахнущим перелыгинским помойкам, лезет ко мне в кровать); настырная врачиха, заявившая, что эти высыпания – не лишаи и не аллергия, а обусловлены стрессами и нервотрепками; так некстати сломавшаяся стиральная машинка, зажевавшая мое платье, в котором я хотела блистать на книжной ярмарке; звонок от режиссера, снимавшего фильм по моему роману, получившему Тукера, с вестью о том, что денег нет и работу пришлось заморозить; мой братец Илья, желавший занять «пару копеек» (и, как водится, не отдать) «до гонорара», и т.д. и т.п.