– Я пела, у меня до сих пор коленки трясутся.

– Ух ты! Может, будешь певицей.

– Вряд ли. Певица у них уже есть. Когда она спела, то тоже села за столик к гостям. Все женщины у них должны работать хостесс. Все.

Гостей было много. За дальним столиком я снова узнала ту же филиппинку со своим старым мужем. Днем она была с молодым красивым любовником и светилась от счастья, теперь, подавленная и грустная, сидела со старым самодуром. Я кивком поздоровалась с ней, и мы многозначительно посмотрели друг на дружку, как заговорщики.

– Почему так страшно работать? – спросила я у Ольги.

– Потому что мы не знаем языка.

– Когда же эта работа перестанет быть кошмаром?

– Когда заговорим по-японски.

– Господи, но мы ведь нескоро заговорим!

– Значит, нескоро перестанем бояться.

Возле меня села молоденькая филиппиночка, которая приехала в клуб всего на месяц раньше нас.

– Послушай, Терри, ты здесь уже месяц, тебе не страшно работать? – спросила я.

Она невесело улыбнулась:

– Конечно, страшно. Очень страшно.

– Разве?! Но по тебе не видно, когда ты в работе.

– Но мне на самом деле очень страшно.

– Почему? Ведь ты уже немного понимаешь по-японски.

Она горько вздохнула:

– Клиенты пытаются трогать, а я не хочу этого.

– О чем ты болтаешь с филиппинками? – подключилась Ольга, – Почему они все хорошо говорят по-английски?

– Слушай, правда, почему они все знают английский? – задумалась я, – Видишь, она отлично говорит по-английски, каждый день учит японский. А работать все равно боится. Потому что ей тошно.

– Тошно ублажать этих?

– Да. Она же не может запретить гостю распускать руки и в то же время играть на его вожделении. А нужно балансировать посередине. Мы должны научиться манипулировать ими, чтобы они не манипулировали нами.

– Размечталась, – со скепсисом хмыкнула Оля, – Это невозможно.

Открылась дверь.

– Ираша имасе-е! – запел Куя.

– Ираша имасе-е! – нараспев подхватили и мы.

И снова нас обдало ужасом и необъяснимым чувством гадливости.

– Быстро, быстро! Работать, – торопил приказным жестом Куя.

– Что там вякает этот абориген? Идти работать клоунами для тех стариков? – злилась Ольга.

– Нам обеим идти к ним? – спрашивала я его.

– Да, да! – кивал он.

– Слава богу, – вздохнули мы с облегчением.

Это были двое пожилых мужчин. Один из них по-английски предложил мне сесть возле него.

– Вы говорите по-английски? – обрадовалась я и пожала его руку своей трясущейся рукой.

– Да, немного, – сказал он, широко улыбаясь.

На что я, почему-то, глупо повторила раз пять, что не знаю японского.

– Меня зовут Митсунорисан, – сказал он и ткнул себе в нос.

– А меня зовут Катя. Простите, что у меня с носом? Мне уже говорили про нос, – сказала я.

Любая тема, попавшаяся под руку, была возможностью заполнить напряженную паузу, которая часто возникает во время знакомства даже у опытных хостесс. В данном случае подходящей оказалась тема «носа». Я удивленно таращила глаза и хохотала без повода. Бросив взгляд на Ольгу, я увидела у неё такое же глупое выражение лица с фальшивой улыбкой в тридцать два зуба. Мы старательно изображали беспочвенное веселье пустышек. Словом, мы играли в дур.

Гость удивился:

– У вас всё нормально с носом. Красивый нос, – сказал он и потрогал свой нос на всякий случай.

– О-о, спасибо! Но вы только что ткнули себе в нос.

– Я-я? – удивился он и снова ткнул себе в нос.

Я уставилась на его нос. Он поймал мой взгляд:

– А-а! Нос! Да! – сказал он и, рассмеявшись, пояснил:

– Я! Я!

– Я – нос?! Я это душа, сердце. Я! – произнесла я со значением и указала себе в область грудины, – Ольга! Когда они говорят о себе, то тычут себе в нос! – сказала я.